или «Просто сборник просто стихов» Лоры Векслер (конкурс "Супердесятка" на ЛС)
Кухонный Бог
Ты вчера говорила с Богом –
…Он живёт над плитой, на кухне.
……Там – в подтёках масляной краски –
………Ты увидела лик печальный.
Рассказала Богу о многом:
…О сломавшемся старом бубне,
……Что ты вытащила из ряски
………На запруде в своём квартале;
И о том, что Его коровки
…Улетать не хотят на небо,
……Сколько ты об этом ни просишь,
………Поднимая с букашкой пальчик;
А ещё, что вчера в коробке
…Ты припрятала мякиш хлебный,
……Чтобы вылепить кошку Фросю
………С «бабыклавиной» летней дачи;
А ночами из серой шляпы
…Вылезает ужасный Крурум
……(Ты сама придумала имя) –
………Он похож на «псабаскервила»;
Рассказала также о папе –
…Как ругает последней дурой,
……Напиваясь порою «вдымень»
………(Это бабушка объяснила);
Как тогда достаётся маме –
…«На орехи» и «по заслугам»,
……Как невкусно пахнет от тряпки –
………Ей «плевотину» вытирали;
Что стекла не хватает в раме…
…Что мечтаешь иметь подругу…
……Как обидно по морде тапком…
………Как спокойно у тёти Вали…
* * *
Ты растёшь, становясь умнее
…(Или старше?). И постепенно
……Боги, феи и человечки
………Тают, точно подтёр их ластик.
Ну а Бог дождаться сумеет
…Новой видящей лик настенный.
……У него ж впереди-то – вечность
………(Стены вряд ли здесь кто покрасит).
Необратимость
За мутным немытым окном, выходящим на север,
Стакан за стаканом вливая в иссохшую глотку,
Чумная старуха в изношенных грязных колготках
Глядит через дырочки тюля, как плюшевый цербер
Заходится тявканьем. Вторит старуха дворняге –
Её глупый смех переходит в прокуренный кашель.
Забрызгав подобье фиалки слюною и кашей,
Она затихает и вновь наполняет из фляги
Дешёвым горючим гранёную липкую тару…
…А помнишь, Кармен, ты когда-то пила из бокалов
Напитки богов и цветастою птичкой порхала,
Меняя пажей на пижонов? Любовным нектаром
Косила, как смерть на войне, только самых заметных:
От чуть лысоватых (душой молодых) ловеласов
До старцев-идальго – почтенных мужей седовласых,
Врываясь в их жизни, неслась вертихвосткой-кометой.
А помнишь, Кармен, первый завтрак с любимым в постели
Под звук патефона, шипящего голосом томным?
А помнишь, казалась тебе отвратительно-тёмной
Душа старушенции, тихо бубнящей за стенкой?
А помнишь, как маленькой девочкой по коридору
Бежала, играя в пятнашки с соседским мальчишкой?
А помнишь нелепый рояль с поцарапанной крышкой
И первый урок с «сольфеджисткой» (там что-то про «дО-ре…»)?
А помнишь? А помнишь? А помнишь, какими все были?
…Загнулась фиалка… издох под колёсами цербер…
За мутным немытым окном, выходящим на север,
Невидима фляга под слоем слежавшейся пыли…
Непарадный П
Раб параллельных рельсов, громыхая,
Ползёт тихонько в сторону депо.
Последние из тех, кому всё "по..."
Спешат вернуться в клетки, задыхаясь
От запахов подъездных. Дряблость пор
Прикрыв рекламными щитами, Двор Апраксин
Тревожно задремал и видит сон,
В котором на казённый миллион
Таких родных американских баксов
Ему отремонтирован фронтон.
Подмигивая окнами, трущобы
Заигрывают с пьяными, а те,
Наощупь продвигаясь в темноте,
Пытаются не заплутать. Ещё бы!
Ведь где-то ржавый чайник на плите
Пронзительно горланит, выкипая,
И лампа излучает жёлтый свет,
И обещал проставиться сосед,
И кажется, что далеко до "края",
Когда задорно-подзаборный "цвет"
Шуршит по лабиринтам коммуналок,
Подобно тараканам, и всегда
Готовы прошептать бессвязно "да"
На дармовщинку толпы "зинок-галок" -
Не синеглазых - синеносых дам.
Над этим всем незримо Достоевский
ПарИт и понимает, что, увы,
Не завершить плетение канвы
Романа. Лишь парадно-алчный Невский
"Достоин" обращения на "Вы"» (Лора Векслер)
С античных времён к безобразному и уродливому было двоякое отношение. Аристотель создал свою теорию мимесиса, в которой признавал, что изображение безобразного допустимо в живописи, потому что доставляет удовольствие самим фактом подражания, а драматических искусствах уродливое не доставляет реального страдания и переходит в смешное в комедии или переходит в самоотрицание в трагедии.
А христиане… С одной стороны, уродство – следствие порчи и греха, с другой стороны, красота – соблазн, прелесть, которая рождает вожделение. Но за внешним уродством порой может скрываться красота духовная, именно поэтому Христос изображается униженным и поруганным ранними отцами Церкви, полагавшими, что только в таком «презренном» виде Христос мог открыть людям красоту духовности и выполнить свою жертвенную миссию.
Некоторые философы утверждали, что даже Бог может изображаться в виде самых безобразных вещей, что противоположностью образа архетипа он должен так воздействовать на восприятие, чтобы отвращать от внешнего уродства и заставлять искать красоту не во внешнем, а во внутреннем, в духовности. На этой основе развилась эстетика аскетизма: безобразное – как символ аскетического подвига.
Абсолютно безобразное в Христианстве – это отсутствие формы.
Лессинг считал, что безобразное может изображаться в большей мере в поэзии, чем в живописи. Кант считал, что искусство, прекрасно показывающее безобразное, возвышает и нейтрализует его, трансформируя в прекрасное.
И натуралисты, и романтики видели в безобразном антитезу прекрасному, а стало быть, безобразное и уродливое может и должно изображаться в искусстве.
Если отрицать эту эстетику, то приходится отказываться от Босха, Э.Золя, П.Пикассо, Н.Лескова, Ф.Достоевского, Э.Климова и мн.др…
Эта подборка стихов – пример той самой эстетики безобразного, которая преобразует уродливое в искусство.
«Кухонный бог» мне чем-то напомнил повесть Санаева «Похороните меня за плинтусом», только ЛГ – маленькая девочка, живущая в ужасе «Крурума», в уродстве и безобразии и мечтающая о – хотя бы - покое. И сколько таких несчастных детей мечтает о покое? И много ли о них пишут? И исполняются ли их мечты? Да какие уж тут мечты, если в тех местах, где живут эти дети, даже божьи коровки на небо не взлетают?
Замечательна концовка стихотворения:
«Боги, феи и человечки
Тают, точно подтёр их ластик.
Ну а Бог дождаться сумеет
Новой видящей лик настенный.
У него ж впереди-то – вечность
(Стены вряд ли здесь кто покрасит)».
С одной стороны – безнадёжность, с другой – переход ЛГ на новый, божий, уровень…
Да, текст стихотворения шершав. Но текст цепляет, заставляет со-переживать, и его шершавость уходит на второй, не столь важный, план.
Стихотворение «Необратимость» напомнило мне романс Ленского (?) в исполнении В.Козина «Нищая»
«Зима, метель, и в крупных хлопьях
При сильном ветре снег валит.
У входа в храм одна, в лохмотьях,
Старушка нищая стоит...
И подаянья ожидая,
Она все тут с клюкой своей,
И летом, и зимой босая,
Подайте ж милостыню ей!
Сказать ли вам, старушка эта
Как двадцать лет тому жила!
Она была мечтой поэта,
И слава ей венок плела.
Когда она на сцене пела,
Париж в восторге был от ней.
Она соперниц не имела...
Подайте ж милостыню ей!
Бывало, после представленья
Ей от толпы проезда нет.
И молодежь от восхищенья
Какими пышными хвалами
Кадил ей круг ее гостей -
При счастье все дружатся с нами;
Подайте ж милостыню ей!
Святая воля провиденья...
Артистка сделалась больна,
Лишилась голоса и зренья
И бродит по миру одна.
Бывало, нищий не боится
Прийти за милостыней к ней.
Она ж у вас просить стыдится...
Подайте ж милостыню ей!»
Интертекстуальность (а куда ж без неё нам-начитанным?)
Но стих – жёстче, беспощаднее, натуралистичнее и современнее. И – тоже цепляет. И старуха эта – видится, как живая.
И старикам, получается, не на что надеяться. Вот вам и две самые уязвимые группы риска: дети и старики.
А третий стих подборки «Непарадный П» - о месте, где живут эти дети и старики, город, в котором они сходятся вместе отпускать на небо божьих не взлетающих коровок…
И здесь – та же эстетика безобразного: безобразного разложения, коррупции, бездуховности, образ мёртвого города, порождающего еле живых детей и стариков.
И название-то у стиха – «Непарадный П». Это аллюзия и к Некрасовскому «Парадному подъезду», и к жаргонно-бытовому выражению «полный пэ!»
Действительно, полный пэ! Это вам не муарово-шёлковый шарф! Это «подзаборный» мир коммуналок, тараканов, дармовщины и синеносых дам, в котором пытаются выжить тысячи заброшенных, презренных и презираемых…
И, конечно,
«Над этим всем незримо Достоевский
ПарИт и понимает, что, увы,
Не завершить плетение канвы
Романа. Лишь парадно-алчный Невский
"Достоин" обращения на "Вы"»,
И Достоевский парит не только над иронично поставленном в кавычки «достоинством» Невского, но и над всей этой «шершавой» подборкой стихов о тёмной и нелицеприятной стороне жизни, которую мало кто хочет замечать. А вы хотели ананасов в шампанском, солнечных зайчиков и отблесков свечей на хрустале? А в глаза старухи-пьяницы и брошенного ребёнка не хотите ли заглянуть?
И можно было бы и о «рифмах-мифмах» погутарить, да вот не хочется. К чёрту рифмы! К чёрту шиловскую гладкопись! «Иди и смотри!»
Под вечер, наглотавшись грандаксина,
иду, шурша опавшими листами,
и вижу, как осенние осины
краснеют над людскими головами,
краснеют над обшарпанной хрущёвкой
и ждущей подаянья побирушкой,
над общим нашим нищенством неловким
осины багровеют до макушек…
Краснеют над мальчишкой беспризорным
и плачутся в бензиновые лужи.
Да к чёрту этот бант из белых кружев!
Мне в пору снова старый свитер чёрный.
ЕК