А ночью тихо в тебе цветы растут,
ты гуляешь под саундтреки из Ким Ки Дука,
ты загоняешь восток-философию в свои унылые скулы.
Я в очередной раз прикидываюсь дурой:
представляя, что сегодня ты действительно была на уроке
по игре на тромбоне,
а не в соседней квартире у той длинноногой,
которая вместо того, чтобы выйти из дома ищет трилистник в сирени, превращаясь тихонько в суицидального меланхолика с вечно открытым балконом.
Я вычитываю твои волосы,
молюсь на тебя, спиваюсь:
блю кюрасао+самбука. Догоняюсь
простуженными окнами, охрипшим снегом.
Зима раздевает меня и примеряет
гробы с бордовым подкладом, плохо закрывающей крышкой; выпускает в меня бесов,
бессонниц, самых красивых депрессий. Я рисую волка на отрубленном месте,
вырванным запятыми, твоим молчанием.
Тебя сегодня рвали сатанистские пляски племен Масаи.
Тебя отрывали от меня, губили
мои вырытые чувства из самых глубин
единственного светлого места.
Все остальное во мне подготовлено к смерти:
ампутировано, закопано заживо.
Только сердце до сих пор |как в сказке про «Изумрудный город»| -храброе:
глотает обезболивающее, харкается кровью,
плюется матом, но тебя все равно не бросит: то ли любит или просто жалко…
Тихо слушай Tycho. Ешь терновый снег:
все равно не заболеешь |в тебе мои Африки, лихорадки, мой бред|.
Я тебе наварю вселенных.
Буду пахнуть для тебя Прагой.
А ты продолжай, красивая, ссыпать соль из глаз на открытые переломы и гниющие раны.
0:23 9.02.10