Моему старшему товарищу, обучившему меня не только видеть, но и понимать,
красоту природы - Маковееву Александру Михайловичу - посвящаю:
Мой старый знакомый – дед Маковей,
Лисой промышлял, всем обязан был ей:
И хлебом в дому, и одеждой теплу,
И к керосиновой лампе - стеклу.
«Лиса меня кормит и поит весь год –
Лисица – азарта охотничий плод...»
Он мог про лису очень много сказать,
Никто больше деда не мог о ней знать!
Сегодня, взглянул я на зиму в окно,
И вспомнил рассказ, это было давно:
Вот также тогда за окном был мороз,
На стекла в дому он рисунок нанес.
Нет мастера лучше у нас на земле,
Который бы лучше писал на стекле,
И свет, проникая сквозь этот узор,
Ложился рисунком чудесным на пол...
Но что-то отвлекся, о чем это я?..
Шла речь о лисе, о зиме января…
Собрался однажды дедуля Макей,
Так звался он только для близких друзей,
Тропить первоснегом – плутовку тех мест –
Лисицу. И утром отправился в лес:
«Лес полный загадок и сказок, чудес –
Порою волшебник, порой, словно бес:
Вот елка стоит, а на ней – борода* –
Для лося, изюбра – зимою еда,
И шишек большой урожай в этот год,
Знать белка прибавит, откормит приплод.
На белку охотники: соболь, куница,
Им беличье мясо нужно, чтоб плодиться.
Завязано все – на кормежке в лесу...
И тут увидал за кустами лису:
Плутовка, увлекшись своим мышкованием
Забыла совсем про свое обоняние,
Танцуя по снегу, пугала мышей,
А шуба какая искрилась на ней!..
Вот лапку свою грациозно подняла,
Застыла на миг – прыжок, и поймала –
В зубах кратко пискнула только-то, мышь...
"Ну что же ты, старый, чего ты стоишь?"
Поднял, для прицела уж было, ружье,
Но тут на поляну, что солнце твое
Весь, словно облитый живым серебром –
Лисицын дружок, черно-бурый, притом.
Я рот в изумлении свой приоткрыл,
Пожду-ка немного, хоть малость, решил.
За шкуру самца могут дорого дать,
Но как же в красу эту можно стрелять?!
Давно, ох, давно, не видал здесь в лесу
Когда-то не редкость – такую красу.
А лис уж заигрывал с рыжей подружкой:
Улыбки дарил, извивался – змеюшкой,
И в свадебный танец ее увлекал,
И, словно щенок, от восторга скакал...
Лисица на снег уронила мыша:
- Ну, что ж, посмотри, правда, я хороша?!
И женщина словно, чарует его,
Лизнула в мордашку – дружка своего...
Не смог я тогда их любовь расстрелять,
Хоть вспомнил при этом и Господа мать,
Но все же ружье я свое опустил,
И лис тех, с любовью в их лес отпустил».
Уж нет Маковея годов, эдак, пять,
И кто-то бездушный, посмел, мне сказать:
«Дурак, был твой дед, что лису упустил».
Я слов не прощал ему тех, не простил!
Возможно, теперь, в том чудесном лесу –
Не редкость увидеть былую красу.
Я рад, что знаком был, сведен был судьбой
С тобой – Человек, удивительный мой!
И пусть тебе пухом пребудет земля!
Тебе благодарен не только лишь я.
А лес твой живет, и плодится зверьем...
И кто-то, как ты, застывает с ружьем,
Не в силах красу и любовь расстрелять...
Но мало таких, кто хотел бы понять,
Что мы – на Земле – не последний приплод,
За нами еще и потомство придет,
И жаль, если те, кто за нами придут,
О лисах лишь в книгах рассказы найдут!
Борода - род лишайников, растущих преимущественно
на елях в дальневосточной тайге, иногда покрывает
все дерево от вершины - до нижних ветвей, в виде
бороды.- Энциклопедия