На каменистых склонах сосны.
Колеса крутят серпантин.
Смешались лето, осень, весны
И солнце хлопковых долин.
Глядишь на пальмы, эвкалипты,
Спешишь к рахату и халве.
(С отелем, правда, чуть не влип ты:
Не три звезды, а только две.
Но дело было поправимо.
Права качаешь – и уже
Взираешь на воды залива
Ты на четвертом этаже.)
Турецкий берег. Всё здесь ладно.
Оставив дома гнет оков,
Здесь даже островом приятно
Быть в море чуждых языков.
Горит латиницей реклама.
Тут словаря настал черед –
И среди лингвоспама-хлама –
Филологических забот.
И не базар от края к краю –
Там, в апельсиновых садах,
Взор удивленный оставляю
Я на оранжевых плодах.
Восход струится по заливу.
Навстречу яхточки плывут.
И каждый день от дива к диву
Меня за доллары везут.
Хамам. Традицию такую
Нельзя забыть: там чудеса,
Там руки банщика колдуют
С тобою ровно два часа.
Сначала сауной пропарят.
Потом водою обольют
И в пенном облаке заставят
Парить на несколько минут.
Диван удобный, чай турецкий,
Крутая маска на лице
И интерес совсем не детский
К тому, что ждет тебя в конце.
И вот в молчании упорном
От головы до самых пят
По телу ловко и проворно
Ладони банщика скользят.
Лежишь, растаяв в наслажденье.
Здесь знают дело мастера.
Теряешь смысл в определеньях:
Массаж? Прелюдия? Игра?
На массажиста взгляд пикантный –
И вот вопрос уж тут как тут:
Им, что, в размере пятикратном
За вредность молоко дают?
Уходишь весь благоуханный,
Уносишь чистоту и жар…
А впереди другие планы –
Круизы, море и загар.
Раскопки, термы, травентино:
Здесь даже время включено.
Штрихом последним на картину
Анатолийское вино.
Но кружит голову не градус.
Смотрю я в фотоаппарат –
И к пальмам снова возвращаюсь
Я в город Мармарис назад.