Дождь монотонно стучится в стекла,
сечет балконы домов старинных,
вьюнков завеса насквозь промокла,
вдоль стен змеится в гирляндах длинных.
Меж тополями, неся прохладу,
по веткам ветер прошел волною,
щебечут птицы в безмолвье сада,
у гнезд летая и над водою.
На лаврах листья как из металла,
сверкает гравий и паутина...
Кровоточащих гвоздик кораллы,
бледнее снега цветы жасмина.
В лучах последних день угасает
так монотонно и бескрыло,
пионы пышные расцветают,
но венчик лилия закрыла.
И, словно лодок недвижных стая,
в глубокой заводи у обрыва,
тревоги чуткой не выдавая,
застыли лебеди горделиво.
Мерцает красными огнями
рой фонарей в проулке пестром,
а птичьи гнезда между ветвями
дождями терпкими пахнут остро.
Звон колокольный, похоронный,
в церковный сумрак созывая,
плывет, дождями приглушенный,
о покаянье напоминая.
Мир как под саваном весь. И мниться,
что умирает кругом живое,
под моросящим дождем искрится,
укрыто пепельною тишиною.
Вновь голоса сквозь дожди и тленье
из бесконечности наплывают,
напоминая о наслажденьях,
которых здесь, на земле, не знают.
И кто-то смотрит с улыбкой нежной
из отрешенности и молчанья,
как будто знает в тиши безбрежной,
что покидают меня желанья.
Среди безмолвия колоколен
стою, окутан мертвящей тьмою.
Мой каждый мускул печалью болен,
в душе тоска и печаль покоя.
Перевод И. Копостинской