Устремляется взор своевольный
К белизне обнажённой спины.
За окошком февраль беспокойный
Город выкрасил в цвет седины.
За окошком пронзительный холод
Жадно ищет добычу, как зверь,
Чтоб унять нескончаемый голод,
Но засовами заперта дверь.
Там, за дверью беда и тревоги,
И теперь, не пугаясь невзгод,
Вижу бледные голые ноги
И стыдливый бедра поворот.
Вновь метель за окошком распелась,
И, о стуже успев позабыть,
Розга в тёплой воде отогрелась,
Обрела свою гибкость и прыть
И замена нашлась всем невзгодам,
Прут свистит и кусает, как зверь,
И теперь я в полёте свободном,
Ничего я не вижу теперь.
От жестокого мира укрылась,
Как в невиданном, сказочном сне,
И в который уж раз удивилась,
Как свободно и радостно мне.
Ну, а в том, что смотрела когда-то
Я на ужас, на стыд и позор,
Это зеркало всё виновато,
Ах, убрать бы его в коридор.
В нём окошко с картинами злыми,
В нём от страхов я слишком бледна,
Только чувствами нынче иными
Я от боли целебной пьяна.
Стало сладко от крика, от вздоха,
И не стыдно от искренних слёз,
И не может закончиться плохо
То, что сон мне волшебный принёс.
И пока наказание длится,
Обещаю сквозь слёзы и крик,
Что могу с февралём подружиться
За такой удивительный миг.