Повезло

 
    
      Всю дорогу, пока Марина ехала туда, ее не покидали невеселые мысли. Это называлось  – накручивать себя, и было, в общем-то, любимым занятием. В теплом, пропитанном специфическими запахами, вагоне метро было не слишком много народа. Можно спокойно сесть, собраться с силами перед работой. Но это не радовало Марину. Напротив устроилась старуха с полным ведром семечек. Она была во всем черном, голова повязана тем обычным способом, каким повязываются деревенские старухи всего мира. Руки, темные и ссохшиеся, с почерневшими ногтями, методично очищали семечки. Старуха ела их, глядя себе под ноги, ни на кого не обращая внимания. Шелуху аккуратно собирала в левый кулак. 
       Вот есть же в народе природная склонность к порядку, к чистоте, – подумала Марина. Куда это девается у городских? Пройдут годы, и я тоже превращусь в такую старуху. С такими же черными руками. Ну почему я должна это делать? Я?! Ну хорошо, приглядывать за чужими детьми – еще куда ни шло, но убирать!
       Она работала нянькой у одной состоятельной дамы, гинеколога по профессии. Ее взяли сидеть с младшим мальчиком, дошкольником, заодно обучать его русскому языку. В семье были еще старшие сыновья. Все шумные, крикливые, неряхи – такой диагноз поставила им Марина. Никто не уберет за собой ни постель, ни посуду на кухне. Ей было неприятно находиться весь день в беспорядке. Вот она пару раз застелила кровати, вымыла посуду, сложила разбросанные по всему дому вещи, и постепенно получилось так, что эти дела стали входить в список ее обязанностей. Теперь уже ей делали замечания – Мариночка, ну почему такой хаос, нехорошо. А зарплату не прибавили. Но зарплата все-таки была. Марина знала, что в других странах за подобную работу платили гораздо больше, такая уйма дел, такая ответственность, в конце концов. Но зарплата была, и была стабильно. Выбирать не приходилось. Времена настали – каждая копейка на счету. У нее у самой было двое детей, мальчик и девочка. Теперь их воспитанием занималась свекровь, что тоже не прибавляло радости Марине. Она ценила свекровь за помощь, но недолюбливала ее. Свекровь есть свекровь! И дети изменились под ее воздействием, что неизбежно. 
       Муж хозяйки жил в Москве, и вот теперь семья уезжала к нему, по-видимому, на совсем, хотя это не афишировалось. Хозяйка попросила сразу после их отъезда как следует убрать в квартире, обещала хорошо заплатить, на этот раз именно за уборку. Марина не смогла отказать, и теперь всю дорогу изводила себя.
       Еще бы – превратиться в прислугу! Они едут в Москву, а я остаюсь здесь! Надо было и нам уезжать в свое время, теперь уже поздно. Как же, мой муж – патриот! Вот этот патриот шоферит теперь, а жена у него прислуга! Оба с высшим образованием. Какая красота! Пройдет совсем немного времени, и я превращусь в такую вот старуху, с такими же черными руками, и с такими же черными мыслями.
         Марина вышла из метро. Уже стемнело. Пять лет утром и вечером проходила она этим маршрутом. Центральные улицы были нарядно освещены. И люди шли нарядные, оживленные. Раньше ей нравилось идти здесь по вечерам, если муж не заезжал за ней. Она представляла, что живет где-то поблизости, возвращается с престижной работы, а может ее ждут в кафе друзья. Иногда заходила в дорогие супермаркеты, покупала какую-нибудь мелочь. Вот не будет больше работы, засядет она в своем Глдани, дом – базар – школа! Теперь все раздражало ее, и веселая молодежь, и светящиеся названия магазинов, и манекены за стеклом. Злость и жалость к самой себе доводили, чуть ли не до слез. А ведь надо было сделать приветливое лицо для встречи с хозяйкой, попрощаться с ней по-человечески. К тому же Кета обещала похлопотать о работе для Марины. Хотя – у всех ее подруг дети были уже  взрослые...
          Перед самым входом в подъезд Марина прижала прохладные руки к щекам, сдула челку со лба и растянула рот в улыбке. Ничего, это в первый и последний раз. Она найдет себе нормальную работу.
        – Мариночка, дорогая, проходи! Мы уже собрались. Тебе придется тут убрать, – горестно надула губки, как будто Марина не для того сюда пришла. – Мы намусорили немножко.
         Ничего себе немножко – видно даже из прихожей! Зато никто не выскочил с веселым криком, не бросился на руки.
        –  Кетато!Я все уберу, не беспокойся. А где мальчики?
        – Их папа с мамой привезут прямо в аэропорт. Они там с нашими прощаются. А меня Ирина заберет, сейчас приедет.
        – Ну Кета, как же так? Я же не простилась как следует с Леванчиком! Я же просила тебя! – она полюбила этого малыша, и теперь обида заныла в сердце. – Я ему подарок принесла. Вот –  книгу.
        – Зачем побеспокоилась. Спасибо, Мариночка! Но мы ни книг, ни игрушек с собой решили не брать. Мы тебе позвоним потом – поговоришь с Леваном. Представляешь, Гига звонит буквально час назад, ему понадобился автореферат диссертации. Пришлось все перерыть. Там столько бумаг на полу в кабинете! Хорошенько все убери, ты же знаешь, я люблю, чтоб кругом была чистота и порядок. Да, о подарках! Я тебе отложила платья и обувь, можешь взять то, что на кровати лежит. Все новое, даже жаль было оставлять, но вещей столько! Это только часть чемоданов, остальное папа уже забрал. Когда вернемся, уже выйдет из моды, а тебе пригодится, Мариночка, дорогая! Так! Что еще? В холодильнике полно еды, можешь поесть, или выкинь все, потом его надо вымыть как следует и отключить. Мусор не забудь вынести. Что еще? Ключи завтра отнесешь Ирине. Да, она хочет, чтоб ты у нее убирала раз в неделю, видишь, я же обещала позаботиться о тебе. Так! Деньги я положила в вазу на столе, ну ты знаешь.
     –  Я все уберу, Кета! Ключи отнесу, все сделаю. Только на счет работы, ты ей скажи, я не смогу, мне там в магазине место предложили, у нас в убане. Спасибо, конечно. Спасибо, Кетато, за все!
     –  Да? Уже нашла место, ты мне не говорила. Ладно, скажу. Ты хорошо подумала? А то желающих много. Ты не боишься тут одна ночью оставаться? Ты такая смелая у нас, спокойная. Я бы не смогла, у меня ужасный невроз, со мной всегда кто-то должен быть рядом, я такая чувствительная. Жаль, что тебе придется тут на ночь остаться, ну что поделаешь, Ирина завтра утром идет в Боржоми, часов в двенадцать. Обязательно успей отдать ей ключи до этого, она позвонит, и квартиру поставят на сигнализацию. Ну, где же Ирина! Уже пора выходить. Она со своим новым другом должна заехать.
      – Да, я такая смелая, дальше некуда! Мой муж приедет сюда, чтоб мне не было скучно, ты ведь не против?
      –  Он тебе что, помогать будет? Какой молодец! Гига никогда даже чашку в мойку не поставит!    
      – Ну конечно, Алик помогать мне будет, что ты! Он такой же кавказец, как все. Просто составит компанию, а утром отвезет к Ирине.
      –  Ой, только не спите на нашей кровати, я не люблю, когда посторонние спят на моей кровати. Я потом не смогу в нее лечь, я такая чувствительная! Убери все как следует, когда вернусь, хочу, чтоб все было на своих местах. Я тебе позвоню, когда мы надумаем вернуться, чтоб ты протерла тут пыль. Ты ведь сделаешь такое одолжение для своей подруги? Мариночка, я так тебя люблю! Ах! Вот и Ирина!
     Ирина ворвалась, как всегда шумно, в терпком облаке духов и запаха сигарет. Как стихийное бедствие, подумала Марина. Обе высокие и крупные, казалось, они с сестрой заполнили собой все пространство небольшой кухни. Громкий голос Ирины положил конец сентиментальным излияниям Кеты.
       – Мы же опоздаем! Расселись тут! Давай быстро одевайся! Привет, Маро! Это все вещи? Сейчас мой мальчик поднимется, отнесет в машину! Я завтра ровно в час выезжаю. В двенадцать чтоб у меня была, Маро, слышишь? Я ждать не буду!
       Вошла Кета, застегивая дубленку.
       – Ну, все, Мариночка, до свиданья! Дорогая! – чмок-чмок, сделала вид, что поцеловала ее. – Чистота и порядок, Мариночка! Пожалуйста! В ванной все вымой и воду отключи!
     Вошел мужчина. Опять приветствия, поцелуи. Все взялись за чемоданы и спустились вниз. Очередная серия наставлений и прощание.
     Наконец Марина вернулась в квартиру и осмотрелась. Пожалуй, это больше, чем обычный хаос. Дел полно! Может, удастся подключить мужа? Сказки! Но мусор он точно вынесет!
     Марина прошлась по комнатам, припоминая все задания Кеты, увидела забытую ею на столе книгу, и прежние ощущения униженности и горькой обиды вернулись.
     Ну что ей стоило положить эту несчастную книгу в сумку? Мой подарок настолько ничтожен, что им можно пренебречь! А сама оставила свои вещи, как будто не замечала никогда, что у нас разные комплекции, мне это все будет велико! Да и не хочу я носить чужое старье! Стерва, стерва! Высокомерная дура! Пошла ты ...
      Марина вернулась на кухню и нервно закурила. А вот взять и оставить тут все как есть! Да, потом станет говорить, что я неблагодарная, что она столько для меня сделала, принимала как родную, заплатила в конце аж пятьдесят лари! Не могу так...
      Затушила окурок, глубоко вздохнула и взяла со стола щедро заполненную пепельницу. Пора за работу. Уж кто любил чистоту и порядок, так это Марина. Муж говорил иногда, что это даже смахивает на манию.
      Погрузившись в работу, Марина думала о своем подопечном. Он не был похож характером на своих братьев, такой серьезный, умненький. Марина считала, что в этом и ее заслуга, они так любили вместе читать книжки. Вспомнила, как однажды старший сказал ей:
      – Тетя Марина, что вы сделали с этим ребенком? Когда у вас выходной, весь день просит, чтоб ему почитали! Я ему говорю, сынок, ты больной, что ли? Иди телек посмотри! Вот дебил!
      Что ж, скоро станет таким, как все, будет или целый день у компьютера сидеть, или на бирже торчать. Забудет свою Малиночку! Зато теперь найдется время для своих детей. Пора вырывать их из когтей свекрови, пока не поздно.
       Раздался звонок домофона, приехал Алик. Выслушал, какая Кета бесчувственная дура, про книгу, про одежду, и уселся поглощать выставленную из холодильника еду. По его виду никогда нельзя было определить, что он думает. Ты ему про унижения, а он – кетчупа нет? Потом ушел бродить по комнатам, а Марина переместила фронт действий в ванную.  Провозилась еще с полчаса и решила отдохнуть, уже почти все закончила. Где там благоверный заблудился? Наверное, спит где-нибудь.
        Квартира была большая с запутанной планировкой, что обычно не редкость в старых домах. На их второй и следующие два этажа лестница вела от парадного подъезда, а на первый вход был со двора. Весь второй этаж теперь принадлежал одной семье. Большая прихожая в виде растянутого в стороны прямоугольника справа плавно переходила в кухню без дверей, слева была отгорожена ванная комната. Напротив входной двери находилась дверь в гостиную, а уже оттуда шли лабиринты других четырех комнат. Заблудиться можно было спокойно.
        Марина нашла мужа в хозяйской спальне. Он не спал, валялся на кровати и разглядывал глянцевые журналы.
        – Ты вещи возьми. Может, моей матери подойдут, – встал, поправил покрывало, критически осмотрел комнату и пересадил огромного льва с кресла на кровать.
        – Ну ладно, возьму.
        Она отнесла пакет с вещами в кухню.
        – А где у них выпивка?
        Зачем это ему, подумала Марина, последовав за мужем в гостиную, когда за рулем – не пьет.
       – Я тут подумал, давай я сам завтра Ирине ключи отвезу, чтоб ты не моталась, – и удовлетворенно хмыкнул, разглядывая содержимое бара.
       Догадка огорошила Марину.
     – Ты дурак, что ли? Хочешь сделать дубликат? Устроить тут хату? Баб водить? Ха-ха-ха! Они сигнализацию завтра подключают! Дай сюда бутылку!
     Ну, это уж слишком на сегодня! Она налила себе в бокал какого-то спиртного и выпила залпом. Дыхание перехватило с непривычки, зато полегчало на душе. Такого она не ожидала от своего тихони! Да кто его знает, тихоня ли он? Это дома все молчит. И вдруг такая инициативность! Вот и сейчас молчит, даже в лице не изменился.
      – Сюда Ирина будет своих хахалей водить! Куда уж тебе! – ее так и понесло. – А ты давай таксуй! Размечтался!
      Бутылка и бокал переместились в кухню, Марина еще выпила и демонстративно закурила, чего обычно никогда не позволяла себе в присутствии мужа. Слова вылетали из нее легко, она не успевала осмысливать, что говорит, да и не сказала бы такого никогда, если бы не опьянела. Хотелось обидеть его побольнее.
      – Вот донжуан чертов! Я тут надрываюсь, в уборщицы заделалась, с чужими детьми маюсь, а он! Меня мама с папой не для того родили, чтоб я так жила!
     Раздался стук. Марина рванулась с места и, не посмотрев в глазок, распахнула дверь. В проходе стояли два парня, один из них, поменьше ростом, лохматый, держал на поводке бультерьера.
      – Калбатоно Кетеван дома? – спросил он капризным голосом. – У моей сестренки был выкидыш, про таблетки прислали спросить. – Он достал из кармана пузырек.
      – Кета уехала.
      Подошедший сзади Алик хотел уже захлопнуть дверь, но пластмассовый цилиндрик выпал у парня, покатился в прихожую, за ним бросилась собака, и вот уже оба гостя стояли внутри, причем у второго в руке оказался пистолет. Дверь аккуратно прикрыли, а дуло приказало сесть на стулья в кухне.
      – Мобильники на стол, – вяло сказал высокий. – И чтоб тихо, женщина!
      – Не нервничай, брат, все тихо, спокойно. Вот мобильник, – Алик пытался делать вид, что все происходящее совершенно в порядке вещей.
      – А твой, женщина!
      – Вот это мой и есть! Он свой потерял или какая шпана украла, – не сдержалась Марина.
      – Че она там базарит? – спросил лохматый высокого, очевидно, как многие молодые, он не знал русского.
      – Ну, это ее мобильник, он свой, типа, посеял, – опять через силу объяснил высокий.
      – Прикольная мобила у этой бабо! Че слушаем? Прикинь – Раммштейн! Охренеть! Бабо, эт ты че ль слушаешь Раммштейнов?
      Ее мобильничек, ее гордость, оказался в чужих лапах. Когда Кете надоела эта игрушка, она, недолго думая, подарила его няне младшего сына. Теперь двое бездельников потешались над любимыми песнями Марины, среди которых была и раммштейновская.
      – Серьезно, что ль, твой? Хоть бы моя мать такое слушала, – высокий скривил гримасу, означавшую смесь удивления с уважением.
      – Брат, она здесь только работает, пусть идет, выпусти ее.
      – Сидите, – он просто лениво махнул рукой с пистолетом, но против его аргумента нечего было возразить.
Высокий открыл дверь для еще двоих ребят, и те прошмыгнули в комнаты.
      – Твоя жена или телка?
      До Марины пока не доходило, что происходит. Она разглядывала то собаку, спокойно лежавшую у ног хозяина, и казавшуюся совсем не страшной, то самих грабителей. Лохматый был еще молоденький, ровесник ее сына, худой, штаны сваливались. Хотя сейчас это модно, как и длинные нечесанные кудри. А вот высокий – гораздо старше, с темной щетиной до самых глаз, одет в черное и в вязаной шапке. Но последняя фраза парня заставила ее очнуться.
     – Видишь, твою жену за шлюху принимают, а ты сидишь, молчишь!
    Она опять принялась выговаривать мужу, припоминая разные старые обиды. Высокий нехотя переводил лохматому, а тот хихикал. Алик сидел, положив локти на колени и уставившись в пол.
     – Надо было мне за русского или за армянина замуж выходить! Уже давно бы жила нормально в России. Считайте нас патриотами – посмертно! Нет, какая я дура – все терплю и терплю. Ведь есть же женщины, поставят своих мужей перед выбором – или обеспечь нормальную жизнь или прощай! А я, наоборот, на себе экономлю, помогаю содержать семью. И разве кто оценит? Принимают как должное! А этот еще на сторону смотрит, оказывается. Ой, я же помню, как ты все возил эту Ингу, то на базар, то на работу. Вот удивительно, все время вам по пути было! Ну, она, не будь дурой, ездила, бесплатный шофер, чем плох! Думал – обломится! А она покаталась, а потом нашла кого побогаче!
     Лохматый прямо заходился от смеха. Собака удивленно смотрела на него из-под бровей, не поднимая головы. Марина припоминала вслух известные ей подробности неудавшегося романа Алика с их общей знакомой, а пацаны в натянутых на головы капюшонах бесшумно входили и выходили, вынося что-то. 
    – Брат, ты знаешь, как себя вести. Если что, пеняй на себя, – сказал через какое-то время высокий Алику, и вся компания удалилась.
   Марина, наконец, истощила запас своего яда и замолчала. Но ненадолго.
    – Нас что, ограбили? Надо в полицию быстро позвонить!
    – Не нас, а Кету. Никуда не надо звонить, сумашедшая что ли! И ничего не трогай.
    Они прошли в комнаты. Гостиная, заставленая тяжелой темной мебелью, казалась нетронутой, Алик только прикрыл дверцы шкафов и подвинул на места стулья, стараясь не касаться их пальцами. Да, в общем-то, и брать здесь особенно было нечего – ни денег, ни ценностей хозяева не оставили. Ребятки унесли картину, явно купленную на Сухом мосту, часы, не имеющие отношения к антиквариату, процессор из компьютера, безделушки из спальни, новые комплекты белья. Коллекция бутылок, так порадовавшая Алика, тоже заметно поредела, исчез и маленький телевизор, стоявший на холодильнике возле входной двери.
    Тишина была прервана стуком в дверь. Марина вздрогнула, схватила Алика за рукав – не открывай. Но он, посмотрев в глазок, прошептал – Ирина¬ – и велел сесть за стол.
    Ирина вошла хозяйским шагом, не скрывая презрения, посмотрела на бутылку.
    –  И ты здесь, Алеко. Отмечаете, значит! То-то до вас дозвониться невозможно, – она заглянула в ванную. – Кета решила, чтобы я сегодня ключи забрала, звонила тебе, Маро, звонила. А вы тут развлекаетесь! – заглянула в гостиную.
 Хотела уже пройтись по остальным комнатам, но вдруг искусственная пальма у входной двери, о которую не так давно опирался лохматый, потеряла равновесие и упала.
   – Ну, вроде все сделала? Бери мусор и на выход!
    Марина суетливо засобиралась, вручила Ирине ключи, и вдруг та заметила большой пакет.
    – А это что? – раскрыла и осмотрела содержимое. – А! У моей сестры добрая душа! Лучше бы мне оставила, ладно, бери! А ну-ка сумку открой! Не обижайся, ничего личного, – и уже запирая дверь на все замки, – Значит, не хочешь у меня работать?
    – Я просто уже согласилась на другую работу, Ирина. А то бы с удовольствием. Ты же меня столько лет знаешь. Ну, до свидания, всего доброго, Ирина!
   – Пока! – села в поджидавшую машину и уехала.
Они остались одни на ночной улице. Ярко освещенная и гулкая, улица казалась пустой сценой.
   – А ты свою где поставил? Почему молчал все время?
   – Что я мог сказать? Ты их и так прекрасно развлекала. Молодец! Была в ударе. И если б ты им не понравилась, еще неизвестно, что было бы. Кстати, эти ребята, наверняка, свои. Ты никого не узнала?
   – Первых двоих - нет, а остальных не разглядела. Боже, мне теперь так страшно! Что же будет?
   – Надеюсь, ничего не будет. И хорошо, что не узнала. Нам так повезло! Хорошо, что Ирина все осмотрела, ключи сегодня забрала, в сумки заглянула, остальное – ее проблема. Может, не скоро и заметит.
   – В чем нам повезло?
   – Не понимаешь? – он легонько постучал по ее лбу кулаком. – Да на нас повесили бы все это, а теперь, может, выпутаемся.
Они говорили шепотом, будто боясь нарушить холодную тишину.
    – Ну и фантазии у тебя! Что за глупости. Я никогда тебе не изменял, ты у меня единственная. Успокойся, поехали быстрее, дома никого нет, еще полночи впереди.
    И перед тем, как усадить жену в машину, Алик крепко обнял ее и поцеловал в лоб.
  – Дурочка моя.
Марина всхлипнула. Это был один из тех почти неуловимых моментов, когда вдруг на долю секунды ощутишь, что жизнь не так уж и плоха. Может, нам и в самом деле повезло? И тут она вспомнила...
  –  Мой мобильник!...