Морской музей в бывшей крепости
на Куршской косе.
Очень странно
здесь наблюдать
в рассеянной пыльце фонтанов
пингвинов различных пород и мастей.
Мне показалось вначале,
что они - скульптур панорама
изваянная таксидермистом искусным,
севшим на творческого коня -
настолько они неподвижностью поразили меня
и своим созерцанием друг друга упрямым.
Точно пары на званном балу,
расположившись по кругу
в ожидании вальса или иного
возбудителя нежного чувства
данного в музыке
для краснолапых па.
Лишь одинокий Адели - не Петипа -
двигался в этом царстве влюблённых теней,
переваливаясь с бочка на бочок,
в пингвинячьем музее фигур недовосковых.
Он изучал истуканов живых,
вглядывающихся - каждый - в свою половину,
имевшую над головой золотой ореол
или платиновых перьев пучок.
Нет у Адели подруги,
вот он и живёт полной скитаний
в ограниченном пространстве жизнью,
с туловищем, напоминающем гитару или виолончель,
потерявшую свой смычок,
с укороченным грифом.
Лишь - не поёт клювом,
но взгляд у него - ещё тот,
весь исполнен мольбы и порыва
быть ярким глашатаем любых площадей,
не репетируя чувств и беспросветной свободы,
дабы заставить ресниц равнодушных штрих-коды
вскинуться вверх, обнажая сущность
толпы по музею снующих людей точно шрифт,
случайно набранных одиночеством нот,
для трагической коды.