Оторвав от доверчивых губ с ароматом смородины,
Распалив военкомовской речью про светлую рать,
Под гармошку и горн престарело-похмельная Родина
Провожала в поход сыновей – убивать-умирать.
Промокнула сухие глаза, предписания выдала,
Разложила по папочкам тысячи лиц и имён,
А тела – на съедение вечно голодному идолу –
Эх, насытятся свеженьким алые глотки знамён.
Раззудись-ка, плечо – после спячки так радостно дышится,
Оцинкованной стали избыток в прекрасной стране…
Блеют маршем оркестры, и маршалы строгие пыжатся,
Матерится любовь, развалившись на грозной броне.
Над колоннами птица летит, в клюве веточку мучая –
Не впервой ей, заботливой, в гости дорожку торить…
Скоро вера и долг переплавятся в ненависть жгучую,
Умирать станет проще, чем трахаться или курить…
Умирать станет легче, спокойней и даже естественней,
Чем, живя, разрываться от острого чувства вины
И пытаться понять: кто наслал это хищное бедствие –
Ненасытное ****ство объявленной кем-то войны?
Всё пройдёт, отгорит-отгремит, отболеет, загладится,
Сгинет в мутном потоке текущих событий и дат,
Только где-то в кромешных глубинах никак не заладится…
Не заглядывай в бездну… живи, не морочась, солдат.