Нам не велела Родина молчать,
Когда чужая речь не молчалива.
Нам не велела Родина мечтать:
О чём мечтают на краю обрыва?
Для Ангелов порывистый полёт
По гордости грозит коснуться тверди,
А нам земля - сугубейший оплот,
И колыбель, и ложе после смерти.
Ужель на силу уповать крыла,
На утлый челн в житейском море бурном?
Но быть в эпоху гордостного зла
И шишакам высоким, и котурнам.
- Я выше всех! - кричит презренный раб,
Не чувствуя, как в сильном напряженьи
Он подколенной мышцею ослаб,
И к осыпи стремит своё движенье.
Шуршат и осыпаются умы
Безжизненно, безлюбно, каменисто,
Они случайно образуют "мы"
Из русофоба, гея, сталиниста.
Мы - особи без Господа в сердцах,
Мы - каждый наособицу, не вместе.
Индусскую энергию в крестцах
Мы предпочли словам "Христос Воскресе!"
Лелея целомудрия эрзац,
Словесного и мысленного блуда,
Как отрешенный от любви паяц,
Мы незаметно отстранились чуда,
Собою лишь, в шуршаньи мёртвых дней,
Любуясь, словно пьяная гетера;
Ведь даже в сАмой гибели своей
Нам свойственна воинственность Вольтера:
Всей тяжестью перевалив обрыв,
Летя в глубины магмы сквозь планету,
Спасителя десницу ухватив,
Мы разжимаем пальцы: "Бога нету!"
Довольно Маркса класть на аналой,
Болеть безумьем самовеличанья,
И только лишь безбожною хулой
У края жизни разрешать молчанье!