И снова осень листья жжёт на тризне,
и снова клён впал у неё в немилость.
У нас так много изменилось в жизни,
что даже в нас немало изменилось.
Но мы пришли. Мы оба здесь, под клёном.
Полузнакомы-полунезнакомы...
- Я – Лето в увядающем зелёном.
- Я – Осень в неувядшем золотом.
- Мой милый Осень, столько зимних вьюг
мы в одиночестве переболели,
когда не согревали батареи,
а стрелки на часах за кругом круг
чертили.
В стук безжалостных часов
мы вслушивались, словно в шаг конвоя.
Мой милый Осень, я тогда с тобою
беседовала ночи напролёт,
костлявою бессонницей мучима.
я пробиралась в сны твои, незрима,
и, устремляя к звёздам наш полёт,
рука в руке, мы были так близки,
как две галактики одной вселенной,
и счастливы полётом дерзновенным
мы были...
Вечно б так, да боль виски
сверлит и разрывает на куски.
И снова дым, и снова пустота.
Постылый дом, постылая квартира...
Я – к выходу, но лестница пуста.
Я – на балкон, но улица пуста.
Я б по миру пошла – да что я миру!
Но, слава Богу, позади зима,
и благодарна я за то хотя бы,
что выжила и не сошла с ума.
Мой милый Осень, я и не жила бы,
когда б средь этой мёрзлой маяты
ночей январских мне б не снился ты...
- Ах, Лето-Лето, чувствовать устав,
я пренебрёг условностями света
и тоже жил, превозмогая страх...
А поводы для страха были, Лето!
- Вам было нелегко...
- Мне было трудно,
как трудно ползать на обрубках ног.
Я жить не мог и умереть не мог -
мотался по ветру, как брошенное судно
с повисшими клочками парусов,
с оборванными вантами на реях...
Зима, когда не греют батареи?
О, Лето, Вы не знали холодов!
Вы спрашивали, не поэт ли я?
Чтоб подлецом не стать, я стал поэтом.
Зачитывалась мной империя,
чтоб утром сердце мне пронзить стилетом,
чтоб тёплой кровью розу напоить
и после умиляться чудной сказке.
Мне даже дали орден... да, подвязки -
забыл,
да и немудрено забыть!
Он был бумажным, гордый орден мой,
фальшивым, как признанье сильных мира.
И я разбил фальшивящую лиру
о праведные камни мостовой.
И лишь тогда стал истинным поэтом,
когда свой лживый голос утопил
в последних каплях кровяных чернил
из сердца моего.
Ах, Лето-Лето,
когда в мой сон вы, призраком скользя,
являлись, полная тепла и света,
мне было даже глаз сомкнуть нельзя...
Я Вас во сне не мог увидеть, Лето.
- Вы плачете?
-Я плачу? Что вы! Нет!
Давно все слёзы выплакав украдкой,
я израсходовал на сотню лет
запас сей влаги, горькой или сладкой.
Ах,Лето-Лето, я уже не тот
мечтательный напыщенный философ:
моя спина в коричневых полосках,
моя душа нарезана, как торт.
Ах, Лето-Лето, нам не по пути,
да и не знаю я, куда идти...
- Мой милый Осень, осенью когда-то
под этим клёном мы переплелись,
как корни в почве.
Полно! Встрепенись!
Мой милый Осень, ты же был крылатым!
- Но времени не повернуть назад.
- Нет, повернуть! Взгляни в мои глаза!
Не воскрешая призраков былого,
ни страхов прошлого, ни зимних холодов,
мой милый Осень, воскресим любовь!
- Любовь мертва.
- Тогда полюбим снова.
Я – женщина, я – Вера, я – Надежда.
Во мне вся жизненная сила трав.
- Да, верно... Ты права, а я – не прав.
- Мой милый Осень, это – неизбежность.
Смотри: вот клён, вот осени дымы,
вот наше одиночество, вот мы...
Опять судьба толкает нас друг к другу.
- Наш клён не помнит нас.
- Что за беда?
Он снова вспомнит.
- Ну и что тогда?
- Тогда, должно быть, всё пойдёт по кругу...