… Черной стаей десятка мчалась на Север. Главная призрачная гончая намечала путь другим, оставляя на асфальте кроваво-снежные вихри. На их пути не встретилось ни пешего, ни конного. Змей по имени Вечность указывал кончиком своего золотистого хвоста на наступление Нового Года.
Десять гончих, плавя ночной воздух своим дыханием, бежали вдоль сказочного зимнего леса. Ни одно дерево не шелохнулось, безмолвно наблюдая за ними. Белой птицей поднявшийся над полем туман молчал.
Изредка гончие выли. Злобно-обрадовано.
Но ровно над вожаком летел ворон. Казалось, он принадлежал огромному, наделенному бесконечной властью звездному небу.
И десятка, и ворон, не обращая друг на друга никакого внимания, держали курс на Север. Ко льду, который, встретившись с огнем, породил мир, необъятную колыбель жизни…
С приходом рассвета все они стояли на краю мироздания. Там, внизу, клубилось нечто, безмятежное и родное. Там, высоко, оледеневшее небо проливало кровавые слезы.
Ворон опустился на загривок вожака гончих. Пес не шелохнулся.
Тишину разорвал крик ворона. Десятка вздрогнула, посмотрела на плачущее небо и стала медленно расходиться. Ворон слетел на землю. Вожак завыл. Девять псов подхватило его вой.
…Ворон первым, издав истошный получеловеческий-полузвериный крик, стал человеком. В длинной рыжей бороде запутались маленькие кусочки льда. Мелькнул брактеат.
Гончие, не теряя кровавого отблеска в глазах, стали людьми.
С достоинством павших воинов склонили они головы в знак прощания рыжебородому человеку и разошлись.
Когда горизонт опустел, оставшийся один человек поднял глаза к кровавому небу. Он положил руку на рукоять серебряного меча и неслышно, не оставляя следов на девственно белом снегу, пошел на Запад…