На дне реки чернеет бортовой самописец,
Над быстрой водой медленные стрекозы.
Лодка качается словно корабль рисовый,
Ветер прохладный нам предвещает грозы.
Полдень на дне звезды переправит атом
На другой берег в лодке из рук Харона.
Солнце качается на виселице Пилатом,
Приваренное к обеим сторонам пилона.
Сердца открою дверь поворотом карты,
Неправильно прилепленной на старый глобус,
Светящийся словно слова Декарта,
На фоне морей, окружающих Уроборос.
Стрелы летящие распустятся хризантемой,
Подсолнечником, репейником, рододендроном.
И на цветущий остров св. Елены,
Принесут камни, сложат из башен горы.
Исполосуют причалами и буйками,
Волнорезами пугающими серебряных рыб
И ветер сольётся с белыми облаками -
Они исчезнут вместе, нас превращая в глыбы,
Тем самым от внимания освобождая
Проплывающих кораблей, высаживающихся пиратов.
Рим станет резиденцией Менелая,
Москва - Коктебелем. Херсон - нестабильным атомом,
Который героя уже не ищет,
Но сбрасывает чечевичными ростками коросту асфальта.
Лодка в своё вглядывается днище,
Сквозь нас, мерцая сливающихся в базальте.