Невозможного не могу, никто не мог,
но ту грань потрогать хочу сама.
Надо мной кто-то выстроил потолок,
как возможность испытывать прочность лба.
Я хочу так, как может никто не смел
захотеть, не поверить, что есть предел.
В рёбра враниваю лемеха,
тело плугу легко отдаётся.
Что глазами – камень, рукой – труха.
разрушаемо всё и однажды солнце
тоже скатится наверняка.
А я уже видела гибель солнца
в день когда хоронила тебя.
Сердце твоё в моём горле бьется,
рукой моей водит твоя рука.
Невозможного не могу, никто не мог.
Между нами теперь никаких дорог.
кроме той, самой страшной из всех троп,
по которой проплыл твой сосновый гроб.
Нам не свидеться никогда –
вот та грань, что прочнее лба.
Все было так, как надо, как хотел.
Сломала я шопеновские рамки:
оркестр играл «Прощание славянки»,
и ты, наверно, плакал, офицер.