Сна нет. Я слушаю часы.
В преддверьи дня, что будет завтра –
Воскресенского.
Что срифмовать? Позвать ли Вознесенского?
Но он срифмует обязательно «трусы»,
А я добавлю – «Удивительной красы»
С пометкою – «Значения вселенского».
Сна нет. И радио молчит.
Сыграло гимн и сразу замолчало.
Мурза закрыл глаза
И больше не шалит.
Он сладко спит.
Я продолжаю, но – с начала:
Сна нет. И, теребя усы,
Решаю то, что решено уж мною
(А впрочем, и не мною, а судьбою),
И взвешиваю, только врут весы,
Но не обманут – я хитрей лисы,
И показанию весов – они за мною.
Сна нет. Он весь ушёл к тебе,
Где я тебе приснился многодетным.
А у меня растёт, я чувствую, хребет,
Пора уже – устал быть бесхребетным.
(Но опасения имеют место тут –
Что будут бить теперь по моему хребту.
Но бьют давно, и к чёрту опасенья –
Хребет растёт из сплавов возрожденья!).
Сна нет. Но есть хорошие конфеты.
Индийский чай и фрукты «Ассорти».
И ты могла без приглашения придти
(А не у многих есть знакомые поэты),
И у меня нет так уж часты дни рожденья
(Всего-то раз в году – не к сожаленью!),
Ах, не могла, наш сын не спал? Прости.
Сна нет – я отсылаю его сыну.
Когда-нибудь он выбор мой поймёт.
Я вижу в нём достойного мужчину,
Когда от нас с тобой он лучшее возьмёт.
И своему отцу поэта предпочтёт,
И постыдится за чужую травлю.
А нынче – нынче сам себя поздравлю,
И за тебя, и за него, и за других.
Сна нет. Как нет тебя, как нет родных.
Сна нет. Как нет наклонностей былых.
Сна нет. Как нет товарищей моих.
Спасибо! Были б – не начался б стих!..