я окунусь с разбегу в канитель,
одолженную городом из пыли,
где танцевали, падали, любили,
стелили мягкой простынью постель,
гасили звёзды, восхваляя хмель,
мешали вечности просроченные стили.
мы были ратью, силой без числа,
готовой к покаянию и битве,
воспитанные в утренней молитве,
когда врачуют дух колокола,
а смелых дней тугая тетива
колеблется в сужающемся ритме.