Вдоль дороги к больнице,
где заразные лечат
болезни,
Под скоплением с севера туч,
Синевой испещрённых, – остужающий ветер.
В стороне, неохватные взором, – поля,
Сплошь черны от сухих сорняков, -
неподвижных и сникших.
Болотца-заплатки,
Россыпь тощих деревьев.
А на всём протяженьи –
из кустарника хлипкий редут,
деревцев низкорослых,
красновато-пурпурных,
Ветвистых,
вверх торчком
С омертвевшей коричневой осыпью листьев.
Молодые побеги – наги, –
И нежизнеспособны на вид, и инертны;
Обалдевшие от
приближенья весны –
Голышом в мир вступают, пока незнакомый,
Передрогшие, и зависимы лишь от него.
Ветер бесцеремонный,
леденящий над ними –
Вот уже и трава.., а назавтра -
Завязь крепкая зелени дикой моркови -
Обозначены там и тут,
один за другим –
Оживают:
контур чёткий, листа очертанье...
А теперь – и безмерная гордость вхожденья –
Потихоньку; преобразованье
грядёт:
Корни пущены вниз
и пора просыпаться...
* * *
Spring and All.
By the road to the contagious hospital
under the surge of the blue
mottled clouds driven from the
northeast — a cold wind. Beyond, the
waste of broad, muddy fields
brown with dried weeds, standing and fallen
patches of standing water
the scattering of tall trees
All along the road the reddish
purplish, forked, upstanding, twiggy
stuff of bushes and small trees
with dead, brown leaves under them
leafless vines —
Lifeless in appearance, sluggish
dazed spring approaches —
They enter the new world naked,
cold, uncertain of all
save that they enter. All about them
the cold, familiar wind —
Now the grass, tomorrow
the stiff curl of wildcarrot leaf
One by one objects are defined —
It quickens: clarity, outline of leaf
But now the stark dignity of
entrance — Still, the profound change
has come upon them: rooted they
grip down and begin to awaken
(William Carlos Williams)