Вот уже неделю эта история не дает мне покоя, обрастая всё новыми и новыми неожиданными подробностями... Иногда мне кажется, что уже слышал я ее от сэра Ланцеглота Лужного незадолго до того, как отправился он на Остров Блаженных... А может, мне рассказывал её сам Дракон, оказавшийся... Впрочем, об этом после... А может быть, всю эту неделю она действительно происходила в одном из миров, и до меня эхом долетали её отголоски (уж больно регулярно возникали у меня в голове очередные изменения сюжета).
Так или иначе, история эта написана, и вот она - перед вами...
Случилось это в те давние времена, когда сэр Ланцеглот был еще совсем молод, и не носил титула Лужного, а назывался просто Рыцарем Телеги (ибо всё своё оружие и нехитрый скарб возил с собой постоянно в телеге, используя, впрочем, и её иногда в качестве своеобразного оружия, ибо чего-чего, а силы ему было не занимать). И как всякий порядочный рыцарь, жаждал он подвигов и приключений. А больше всего хотелось ему убить какого-нибудь дракона, которые во времена его молодости встречались не то, чтобы на каждом углу, но гораздо чаще, чем сейчас, допустим. И убиение дракона считалось наипервейшим рыцарским подвигом - за это могли даже замок пожаловать или титул какой заковыристый, на зависть прочим рыцарям. А уж принять в число рыцарей Круглого Стола - это само собой! А уж там-то за Столом-то уж тебе и выпивки, и закуски, и... Ну, короче, очень хотелось Ланцеглоту срубить голову с плеч хоть какому-нибудь, пусть хоть даже самому захудалому дракончику...
А Дракон, к которому он сейчас направлялся, был вовсе даже не захудалым, а наоборот, матёрым этаким Драконищем. Никто уже и не помнил, когда он появился в тех краях, зато хорошо помнили, скольких красавиц он требовал он себе в жертву, сколько рыцарей полегло, пытаясь сразить его - и всё без толку. Поначалу, как бы насмехаясь, он даже ногтем засечки делал на скале возле своей мерзкой пещеры, да надоело это развлечение даже ему... А порой что-то щелкало в его клыкастой башке и он начинал требовать не девиц, а золота да драгоценностей всяких... Знающие люди говорили, от несварения драконам это золото дюже помогает, что-то типа лекарства такого драконьего. А что поделаешь - раз требует, несли и золото...
Последним пытался бороться с Драконом рыцарь Персик-вай, пусть с именем и подозрительным насчет пристрастий его эротических, зато из дальних стран стопроцентно. А чтобы насчет имени его ни у кого подозрений не возникало, он рисунок везде таскал с собой принцессы заморской, на шёлке вышитый, Двинервна, говорил, зовут её. Вот уж кто точно - персик! А бровки-то, а щечки-то, а глазки-то: так сквозь шёлк и сверкают. Об остальных прелестях принцессы уж и говорить не будем, всё равно слов таких не придумано ещё. Даже не персик - алмаз заморский, да и только! И вот пошёл он на битву с Драконом, и сгинул, как и множество рыцарей до него, только платочек шёлковый и остался мотаться на ветру, зацепившись за сучок.
И попался этот платочек на глаза Дракону, присмотрелся он внимательно, и возгорелась в нём жажда - полакомиться этой красавицей. А известно ведь, что драконы, в принципе, и телятиной нормально питаться могут, и другим мясом каким, да и травкой закусить тоже не прочь изредка, а на красавиц их тянет исключительно по вредности характера и специфической гастрономической извращенности - вроде как деликатесный продукт, для услаждения гурманов. Вот и облизывал стоял он этот платочек, гурман наш, думы в голове своей ворочая. Была бы местной - так затребовал бы у населения, и дело сделано. А тут, вишь, деликатес-то заморский, импортный, так сразу и не укусишь... Лететь воевать - тоже предприятие долгое, это сколько ж надо пролететь стран да волостей-то, а ведь и питаться надо, и драться с рыцарями день-деньской... Оно, конечно, можно, и не таких бивали, но как-то утомительно уж больно... И постепенно созрел в голове драконьей хитрый коварный план...
И вот врывается славный рыцарь Ланцеглот, Рыцарь Телеги, размахивая мечом, на поляну, и что же он видит? Тот, кого он должен был бы, теоретически, вызвать на бой и в изматывающей битве сразить наповал, сидит перед пещерой на своей, извиняюсь, заднице, весь в каких-то ленточках, в лапе тряпочка какая-то, на башке веночек из цветов полевых. И рыдает зверюга, и бьётся башкой этой о ближайшую скалу - цирк, да и только. Нет, ну скажите, у кого поднялась бы рука прикончить это, с позволения сказать, чудо природы? А Дракон, увидев рыцаря, еще пуще в слёзы - "Убей! - говорит, - меня, рыцарь славный! Нет больше мочи моей! Устал я зло творить да ужас на людей наводить! Вот до чего красота-то доводит!" И тычет ему под нос платочек шёлковый, на котором Двинервна вышита. "Вот, - говорит, - любовь всей моей жизни несчастной! Эх, кабы быть бы мне человеком, жизни бы не пожалел, чтоб моей женою она стала!" Ланцеглот от таких заявлений совсем опешил, стоит, мечом на земле узоры чертит ошалело. А Драконище хвать у него меч-то и давай себя кровавить: "Совсем мне жизнь не мила стала, как её увидел!" Тут Ланцеглот меч-то отобрал, нечего оружием баловать, и говорит, добрая душа: "А пойдём-ка мы к другу моему, славному и великому Мурлину! Он же волшебник знатный, авось чего и придумает!" Пожалел, стало быть, муки драконские, повёлся на слёзы драконьи. А Дракону-то того и надо.
Пока они шли, Ланцеглот его еще пару раз удерживал от смертоубийства - все в пропасть кинуться норовил, бедолага, совсем голову потерял от любви своей. Но - дошли всё-таки. Мурлин сначала чуть обоих сам в пропасть не кинул, "ты кого привёл, не видишь?!", кричал. Но понемногу отошёл и прислушался к словам, которые Ланцеглот с Драконом-то наперебой ему сказать пытались. Вспомнил и Персик-вая, и рассказы его про Двинервну, принцессу заморскую, которой было предсказано, что замуж она выйдет за принца-чужеземца, да всякие чудеса еще к тому же обещаны, правда какие - не сказано. Собственно говоря, платочек этот, вышитый-то, был своего рода рекламным плакатиком, который рассылала она с рыцарями верными в разные края дальние, чтобы быстрее суженого-то сыскать. Про Дракона-то, поди, и не гадала, а он - вот стоит, в слезах весь, сопли распустил, аккуратненько так об хвост их вытирая (думает, незаметно), да веночек поправляет лапищей, а в лапище - тот самый платочек. Н-да уж, любовь зла...
"Ладно, так и быть, помогу я тебе", - махнул кудлатой головой Мурлин.
И принёс трав всяких, и дня три читал заклинания над Драконом, и заставил того под конец выпить зелья из кувшина золочёного, и им же и закусить, для лучшего усвоения... А после закрыл его ещё на три дня в пещере неподалеку от дома. В принципе, закрывать-то было и необязательно, просто долго жил на свете Мурлин, всякого понавидался, и верить драконовым слезам так запросто не собирался. А вместо этого решил он в дальние страны для страховки послать вместе с Драконом сэра Ланцеглота, благо тот еще и с телегой к тому же был. И научил того, как убить Дракона, "буде тот облик свой человечий потеряет, с умыслом или без оного". Не хотелось рыцарю ввязываться во столь долгое предприятие, но надежда убить всё ж таки дракона и тем прославиться в веках не оставляла его.
И вот, через три дня камень пещеры был отворен и явился им юноша, прекрасный собою (вполне достойная пара для принцессы, между прочим). "Нарекаю тебя Штрухермухерганцедреллером!" - провозгласил торжественно Мурлин. Юноша от такого чуть обратно в пещеру не упал: "Эк! А чего ж так длинно-то?" "Короче нельзя, а то трудно будет дракона в образе человека удержать! Впрочем, пока вы вдвоем путешествуете, можно и просто Дреллером тебе зваться. А при дворе её высочества, уж будь любезен, полностью назовись! Иначе - всё насмарку! И смерть мгновенная! " - отвечал ему Мурлин. - "Да, и ещё! Ни в коем случае нельзя употреблять тебе алкогольного ничего от восхода солнца до того мига, когда оно поднимется в зенит! Выпьешь - все труды мои напрасны будут, вернёшься тут же ты в тело драконье!" Тут уж Ланцеглот радостно подмигнул Дреллеру, новоявленному рыцарю.
Только теперь до Дракона стало доходить, в какую ловушку он сам себя поймал. Ведь ехать-то к принцессе придётся не одному, а под пристальным надзором сэра Ланцеглота, который уж не упустит случая добыть трофей! Однако делать нечего, пора собираться в путь.
Сбегал Дреллер до пещеры своей бывшей, понабрал изумрудов да самоцветов в подарок красавице, да и золота немного прихватил - надо же коней закупить, снаряжения там всякого перед дальней дорогой. А Ланцеглот неотступно за ним по пятам следует, всё ждёт прокола... Ну да и Мурлин с тобой, думает Дракон, потом разберёмся, что с тобой делать, когда время придёт... Не знал он, что Мурлин, простившись с ними, достал запыленное Всевидящее Зерцало, протёр и стал наблюдать, что из затеи его получилось... Мудр был Мурлин, не всё он рыцарям сказал, что знал...
Долго ли, коротко ли, добрались они до королевства, где Двинервна жила. Дреллер в новом своем образе оказался неплохим попутчиком, всю дорогу они с Ланцеглотом байками тешились из жизни рыцарей и драконов, а рассказов что у того, что у другого было - не перечесть! И собутыльником дракон оказался тоже стоящим, сказывалась жизнь былая драконья: большинство-то рыцарей перед тем как идти сражать его, изрядно напивались для храбрости - и пожирая их, он, естественно, тоже получал свою дозу спиртного, да и девиц, прежде чем вести к нему, тоже старались опоить, чтоб ничего не понимали они и не чувствовали. Конечно, помня наказ Мурлина, пил дракон в меру, чтоб поутру похмеляться не тянуло. А Ланцеглот аж даже сочувствием проникся, наблюдая это всё, и почти уже передумал убивать такого славного парня, которым стал Дреллер.
И сама принцесса Двинервна тоже оценила достоинства Штрухермухерганцедреллера, Рыцаря Пещеры (это Ланцеглот ему придумал для солидности титул такой) и за праздничным обедом, данным в честь гостей из дальних стран, во время непринужденной беседы, приправленной остротами да каламбурами, всё глазки ему строила. Впрочем, и Ланцеглоту тоже. В предсказании принц-то один был - а тут вон как, двое сразу, поди разберись, кто из них суженый. А Рыцарь Пещеры, Штрухермухерганцедреллер, шутки-то шутил, да глаз с принцессы не сводил, и всё облизывался тайком.
А пир тем временем перерос вовсе в попойку какую-то несусветную: то ли от присутствия почетных гостей, то ли так просто душа развернулась. Принцесса, видя такое дело, воспользовалась моментом и тихонько зазвала Ланцеглота с Дреллером для более приватной беседы в свои покои. Может быть, кому-то это покажется и неприличным, если не знать, какими прозвищами двумя наградила ее молва. Ну с первой, "Двинь-нервно", более менее ясно, а уж тому, кто отведал кулаков нежных принцессиных - и подавно. А второе прозвище было "Дверь-налево", и тут уже пояснения бы надо. Дело в том, что красавицей Двинервна была и правда неописуемой, и множество рыцарей, достойных и не очень, соответственно добивались ее расположения, внимания, руки, сердца - ну полный набор, в общем. А принцесса же свято верила предсказанию, и ближе, чем на поцелуй пальчиков руки, никого из претендентов не подпускала. А если кто-то оказывался слишком настойчивым, заманивала его в свои покои, вот как сейчас наших путников, а потом, не прерывая беседы, потихоньку скрывалась за тайной дверью, оставляя алчущего внимания воздыхателя в крайне щекотливом положении - ведь утром его находили в покоях принцессы, и объяснить, как он туда попал, было порой довольно затруднительно.
Ну, Ланцеглот-то с Дреллером этого не знали, и потому очень удивились утром, обнаружив себя одетыми, в незнакомой комнате, на шелковых простынях, да еще и в обнимку друг с дружкой. Это шаловливая принцесса, наслушавшись их каламбуров, тоже решила пошутить. Правда не так жестоко, как над прочими поклонниками, потому что утром сама впорхнула в дверь, неся на подносике освежающие напитки и закуски к ним - в качестве извинения. Ланценлоту-то что, глотнул, зубами во что-то мясное вцепился и сидит довольный, только за ушами что-то потрескивает. А Штрухермухерганцедреллеру совсем плохо вот, зеленый весь, пупырышками покрылся - того гляди огонь извергать начнет прямо на пол. Двинервна к нему с подносиком - он от нее шарахается, на Ланцеглота косясь, она налево - он направо, она направо - он налево. "Нельзя мне, - чуть не плачет. - Не могу я!" И Ланцеглот согласно кивает, да, мол, нельзя. А сказать-то в чём дело, не смеют, что ж пугать-то девицу-красу зазря...
Тогда Двинервна, видя страдания несчастного, недолго думая, кликнула придворного мага своего, Нилыча. Ну, то есть, это звать его так все привыкли, а на самом деле звали его Нилрум, и был он вовсе не магом, а злобным колдуном, обманом втёршимся в доверие к принцессе, исцелив её как-то от болезни, которую сам же и наслал. Ну да то история тёмная, не о ней сейчас речь. А речь о том, что как только оставили Нилрума наедине с Рыцарем Пещеры, так сразу он и сообщил тому, что узнает руку великого Мурлина, и знает - кто перед ним. Дреллер тоже разглядел своего поля ягоду, и рассказал о своей проблеме в лице Ланцеглота. То есть, что в дракона-то он вовсе и не прочь превратиться, затем и ехал сюда! Да вот, опасается, как бы славный Рыцарь Телеги не воспользовался моментом и не отрубил бы ему голову-то...
А надо сказать, Нилрум давно уже питал коварные замыслы устранить каким-либо способом принцессу со всей её роднёй, и посадить на трон своего племянника - парня, в общем-то, неплохого, но до того ничего из себя не представляющего, что даже имени его эта история до нас не донесла. А тут такая удача в лице (или правильней будет - в морде?) непохмелённого дракона, только и мечтающего о том, чтобы эту самую принцессу сожрать. А чтобы уж совсем не при чём оказаться в глазах народа, решил он сначала поженить Штрухермухерганцедреллера и Двинервну. "Так ты и в человеческом обличье удовольствие получишь в брачную ночь, и потом, поутру - уже в драконьем! А насчёт рыцаря своего - не беспокойся. Ну во-первых, кто ж его допустит до брачного ложа в такую ночь, а во-вторых, есть у меня одно снадобье - как на пиру хлебнёт, так и проспит до самого утра. Захочешь - и его отведаешь за милую душу!" - наставлял он новоявленного жениха. На том и сошлись.
Загрустил было Ланцеглот, когда принцесса объявила во всеуслышание, что замуж выходит не за него, а за доброго и храброго Рыцаря Пещеры, пленившего её сердце в то самое утро, когда зелёным по полу катался, и мужественно от напитков горячительных отказывался. Но быстро отошёл - мало ли принцесс еще на свете, будет и ему счастье. А Дреллер и правда молодец - и остроумен, и любезен, и слово драконское держит своё, даже забываешь порой, что недавно он человеком-то стал. Так что быть пиру свадебному! Трубачи, трубите звонче! Герольды, кричите громче! Поварята, что стоите? Бегом! Вот уж пир так пир, вот уж свадьба так свадьба! А невеста-то какая красавица! А жених-то как статен! А гости-то как веселы!
Так и не заметил славный рыцарь Ланцеглот, когда и кто ему кубок с вином подменил, уснул прямо за столом, пока гости плясали да веселились, не видел, как Дреллер нёс невесту в покои да облизывался на ходу, плотоядно глазами поблёскивая. И как Нилыч, маг придворный, радостно руки потирал вслед...
А утром...
Трубачи, трубите звонче! Герольды, кричите громче! Поварята, что стоите? Бегом! Пир продолжается! А невеста-то с женихом ещё краше стали! Только улыбаются как-то смущенно... Ну да оно и понятно...
Ничего не понятно только Нилруму, мрачнее тучи мечется он по замку. Да и то посудить: где дракон-то? Почему невеста ещё жива? Как теперь с племянником, срочно вызванным из провинции, быть? Да и вообще - что происходит? Носится Нилрум меж гостей, взором всех сжечь готов, да толку-то.
И только мудрый волшебник Мурлин, глядя на него, посмеивается ехидно да бороду свою приглаживает довольно. Потому что три дня он не заклятья читал, дракона в юношу превращающие, а распутывал клубок заклятий, тем самым Нилрумом навешанным на молодого принца, который стоял у него на пути в каком-то уже всеми забытом разорённом королевстве. Того самого принца, которого превратил он в дракона злобного, и предрёк, что станет он вновь принцем лишь тогда, когда принцесса, которую он съесть вознамерится, поцелует его. И настолько хитёр и злобен был Нилрум, что добавил - а принцесса эта тогда сама превратится в дракона.
И хохочет Мурлин, потому что приписал к этим заклятиям еще строчку - что принцесса станет вновь собою, когда принц поцелует её в ответ. И отправил ничего не подозревающего Дракона навстречу судьбе. Ни слова, увы, ни намёка не смея дать ни ему, ни славному Ланцеглоту - ибо тогда заклятие не сработало бы, и Дракон так и остался бы навсегда Драконом.
А как оно всё получилось-то? Штрухермухерганцедреллер унёс невесту в покои, где, конечно же, после свадьбы молодые немедленно приступили к объятьям да поцелуям. И настолько увлеклись, что не заметили ни того, как потух кровавый блеск в глазах жениха, ни того, как было разгорелся он в глазах принцессы, чтобы тут же погаснуть - уже навсегда. Ох уж эти молодые горячие страстные непрекращающиеся быстрые поцелуи! Они, и только они помогли двум любящим сердцам обрести, наконец-таки, друг друга, и стать - самими собой!
Вот такая вот приключилась история с молодым сэром Ланцеглотом Лужным, и часто потом он бывал в этом королевстве, пользуясь неизменным радушием как короля Штрухермухерганцедреллера (который оставил себе это имя из почтения к мудрости Мурлина) и его красавицы королевы Двинервны, дождавшейся-таки исполнения древних пророчеств.
А злобного колдуна Нилрума и его безымянного племянника выгнали прочь из королевства, настрого запретив даже приближаться к его границам.
Июнь 2007г, Астрахань