Когда останется от нас
лишь то, чего касались мы,
что видели в окне,
а ведь настанет этот час -
зимою, средь межзвёздной тьмы,
он каждый год видней,
какими нас вообразит,
тот, кто откроет дверь,
хотя бы попросту в связи,
что здесь живёт теперь?
Такой же будет снег лежать,
а то - лететь в стекло,
и от сгоранья дров маржа -
неброское тепло -
у печки словно мотылёк
вдруг примется кружить -
и он постельное бельё
решится подсушить.
Позднее - выйдет на снежок,
посмотрит в хаос крон,
но вдруг застынет ,поражён
тем, что увидил он -
как будто вышили ковёр,
и взгляд не оторвать -
небесный свод к себе зовёт,
кружится голова...
Там не пребудет ничего
помимо и вовне,
чтоб ночью тихо и бочком
пробраться в стороне.
Всерьёз ли, ради озорства,
светящийся простор,
никто не в силах миновать -
настолько тот простёрт.
Подумает ли человек,
пришедший после нас,
стопами попирая снег,
не отрывая глаз
глядящий в звёзд круговорот,
вращенье Горних Сфер -
весь этот освещённый свод,
что боле всяких мер,
его поглотит в некий срок,
как многих поглотил,
что есть ли там Премудрый Бог,
вершащий бег светил,
ему вовеки не понять,
не угадать ничуть.
Он видит отблески огня,
лишь пустоту и жуть....
Нагрелась печь, вскипает чай,
на дверь наброшен крюк.
и словно вечная парча -
от лампы ярок круг...
А мы то станем размышлять,
усевшись у стола,
о тех, чью плоть сыра земля
во плоть свою взяла,
о тех, что скрылись в глубине
земли, времён , небес -
тех , кто до нас смотрел на снег,
на белый зимний лес...