Оставьте поэта в покое…
Вы ж не знаете, что такое –
Себя разлагать на строчки,
До дна, до последней точки.
Он же ребёнок испорченный,
Он не живёт – он корчится,
Он же в ином измерении,
А в этом – живёт потерями.
Он же в свободном падении,
То бишь – подневольном парении.
Он же и так наказан –
Всю жизнь составляет пазлы.
Не может он шито-крыто,
Он вне бытия и вне быта,
У него вся жизнь на виду,
У него вся жизнь на беду.
Господи, что ж ты так зол!
Своих обрекаешь любимцев
На славу через позор,
Но чествуешь проходимцев.
Не нужно что-то кому-то
Доказывать. Лучше – в строку.
Жизнь и так-то – минута,
Дайте ж хоть пять секунд!
Он под жернова слов
Кладёт себя. Добровольно?!
Он лишает себя снов.
Ему плохо, если не больно.
Ему больно, если не плохо.
По нему плачет дурдом.
Поживи-ка с его впрохмель,
Вмиг поймёшь, что не кончишь добром.
У него не вода, а кровь,
У него не верёвки, а нервы.
Он свою превращает любовь
В сумасшедшую, б.... или стерву.
Он всё время в тоске по уюту,
По домашнему очагу.
Отчего жизнь со мной так круто?
Почему я, как все, не могу?
В состоянии пограничном
Озарения черпает, но
Как-нибудь не найдёт отмычки,
Чтоб вернуться… а! всё одно!
Это страшно – гулять по кромке,
Это стрёмно – между бывать.
Да и глупо – всё время в ломке
Не за что-нибудь – за слова.
Неприкаянность – сука-подруга.
С ней в обнимку бродит, ища
Своё место, да с перепугу
Место скрылось, как соль во щах.
Он платит высокую цену.
Ты знаешь выше?! Скажи!
На стену как будто на сцену,
Чтобы не жить по лжи.
Ему заказана норма –
Он же не на земле.
Он вечно как после шторма –
Спасибо, что уцелел.
Оставьте поэта в покое.
Пусть сходит тихонько с ума.
Его излучённой строкою
Быть может, проткнёт себя тьма…
Оставьте поэта в покое.