* * *
Чаша молчания вылилась в слабость минутную,
И захлестнула твой сон телефонная дрожь.
В трубке сжимаю я трещины голоса, будто бы
Можно еще сохранить то, что вдребезги бьешь.
Сыплются, сыплются в душу осколки холодные,
Вот и засеяла насмерть обида мечту.
Я ведь любил... Я люблю тебя! Всю подноготную!..
Даже уже забывая твою наготу.
Ты говори, говори... Не желаю я жалости.
Пусть все кончается. Больно и честно – без лжи.
Плоти – уже не весенней моей – испугалась ты?
Или сожженной осенним рождением души?
Горько... Но горечь лечить научились в народе мы.
Горькою, горькою, горькою горе залью!..
Я не любовник! Я страшный! Смешной! Я – юродивый!
Самозабвенно страданья и муки люблю!
Сладок захлеб окаянной отчаянной грусти мне!
Буйствую – чтоб искупать покаяньем грехи!
Самосжигая себя сумасшедшими чувствами,
Я свою смертную жизнь превращаю в стихи!
Ты обожглась, прикоснувшись ко мне? Стало страшно ли?
Можешь проклясть...
Но не надо проклятьем казнить
Доброе наше, наивное наше вчерашнее.
Наше...
Уже не забыть его, не изменить.
Было... Прошло... Но поверь – не кончается прошлое!
Раньше иль позже – для всех стану прошлым я тут...
Все позабудь. Только помни подольше хорошее.
С доброю памятью – долго на свете живут.