Пустота начинается за окном,
где пугающий подступ утра
превращается в палиндром,
называемый нами "сутки".
Там, где солнце катится с крыш,
загадками рвется наст,
находящийся только лишь
в самих-неприступных-нас.
Скрип на лестнице в декабре,
убивающий разом слух,
бьет, и местный Пуанкаре
охуел, досчитав до двух.
Все, что было я помню смутно:
и сегодня, и даже завтра.
Это скрипом курка полудня
пустота начинается справа.
Это стул на скрипящих ножках
как подобие карусели.
И слова убегают, как собаки от кошек,
которые охуели.
Те слова, в которых нет смысла,
которые стали красивыми,
о которых забыли близкие,
когда называли любимыми.