Заклеить на зиму окно. Крест накрест.
И ждать весны и вестовых. Наверно.
Всё остальное – суета. И наглость –
Желать чего-нибудь ещё сверх меры.
Проходит, кажется – декабрь. Под явью
Его заиневшего сна – не тайна,
Которой прятаться в дому за ставни,
И раскрываться на тепло, и таять.
…И наблюдать из-под ресниц, тихонько,
Как ты рисуешь акварель наутро.
И солнце – медленною медью гонга,
Что в первозданной немоте – каура.
А завтра… Если бы январь и только –
Поняв, что мы одной зимы и крови,
Не упражнять наперебой риторик…
Когда б январь – любить и всё. Но – прорва
Ночей, которым нет имён. Под спудом –
Присочинённые, куда – деваться.
Иного года новизна – покуда
Куранты пайкой выдают двенадцать.
И сомневаешься сто крат: жила ли,
Переводя тоску в слова безбожно?
На языке – горчащий брют желаний.
И всё упущено. И всё возможно.