И спорить мы не перестали,
И с покаяньем не спешим,
Простите нас, товарищ Сталин,
Что мы над вами суд вершим.
На двадцать за - тринадцать против,
Гулага не перечеркнуть,
Души истерзанной и плоти
Ретроспективой не вернуть.
Витает дух вождя народов
И жить спокойно не даёт,
И в поэтичности восходов
Зарёй тревожною встаёт.
Зарёй победы в сорок пятом
И горем вдов и матерей,
Слезою скорбною солдата
И льдом сибирских лагерей.
И гордостью за флаг советский,
За стройку новых городов,
За клич весёлый пионерский,
За коммунальный дружный кров.
Неоднозначная фигура -
Король на шахматной доске,
Прошита пулей пешек шкура
За жезл державный в кулаке.
И в битве яростно-жестокой
Сжимались гневные тиски:
За слово раздавались сроки,
За анекдот и колоски.
Детей врагов в дома-приюты
Определяли стукачи,
И было радостно кому-то,
И жили сытно палачи.
Но перед сном, не веря в чудо,
Любили люди помечтать,
Книг перемалывая груду,
Стараясь правду отыскать.
И были радостны свершенья,
Страна росла, был крепок тыл,
Не исчезало вдохновенье
И курс на счастье верен был.
Культ по приказу осудили
И ночью как-то, втихаря,
Вождя, как вора, схоронили,
Вставала новая заря.
За ней другая приходила,
Иуды партбилеты жгли,
Поп зажигал паникадило
В церквушке спаса на крови.
Царь стал героем убиенным,
Крестился лихо коммунист,
И до пивной дорвался пены
Хмельной народ-антагонист.
И захватили власть комсорги,
Свободу выплеснув в народ,
Пьянел народ от этих оргий
И верил всем, кто гладко врёт.
Страну разрезали на части,
Урвав кусочки пожирней,
Крича на выборах о счастье,
Пугая страхом лагерей.
Простите нас, товарищ Сталин,
Рабам свобода не нужна,
Мы в счастье верить не устали,
Авось поднимется страна.
Я в спорах истины не вижу,
Мы хирургически больны,
Трусливо терпим мозга грыжу
И о здоровье видим сны.
Себя понять нам невозможно,
Милей нам в спорах глотку драть.
Но неужели мы ничтожны,
Чтоб ложью память осквернять?