Вьюжит над нашей Россией,
Звезды приникли к земле,
Черным экранным курсивом
Мечется месяц во мгле.
Снег обжигающе колкий,
В посвистах вьюги есть вой.
В стаи сбиваются волки,
Воют совместно с пургой.
Что же с тобою Россия?
Вновь ты блуждаешь во мгле.
Где ж богатырская сила,
Витязи славные где?
Снега свинцовые толщи
Давят на плечи твои,
Бродят во тьме стаи волчьи,
Празднуют пир на крови.
Нет деревень, лишь погосты,
Скромно-убого просты.
Тлеют в них русские кости,
Ветер качает кресты.
Словно уже не растаять
Снегу на этой земле.
Словно одни волчьи стаи
Роются в теплой золе.
Ворон уже не кружится,
Ветер прогнал ли его?
Нет, он неробкая птица,
Просто вокруг никого.
Но в этот вой монотонный
Что-то добавилось вдруг.
Тихо, неясно неровно…
Новый послышался звук.
Замерла волчья ватага,
Голову поднял вожак.
Злобство еще не отвага,
Злобству куда ближе страх.
Вой его вдруг прекратился,
Смолк он, как будто охрип.
Что же за звук появился?
Вроде как седельный скрип…
Волчьи глаза засверкали,
Чует он запах коня.
Вмиг подобралась вся стая –
Но забряцала броня.
Шлемом проткнув бури кромку,
Чей-то возник силуэт.
В страхе попятились волки,
Брюхом вжимаясь во снег.
Конь длинногрив и громаден,
Грозною силой красив.
…Стая сорвалась не глядя
И понеслась, что есть сил.
Всадник очнулся от дремы,
Руку поднял с булавой,
Взгляд его в тьму устремленный,
Радостно вспыхнул грозой.
Выпрямил грозно осанку,
Плечи расправились вширь.
С молодцеватой посадкой
Ищет врагов богатырь.
Нет ни души в чистом поле…
Ветер да вьюга, да мгла.
Сводит тоскою и болью
Душу пустая земля.
Вспрянув в испуге ушами,
Конь запоздало всхрапнул.
Всадник сквозь вьюги кружало
Руку к нему протянул.
- Что же ты, друг мой усталый,
Что же ты, витязь гнедой?
Этой разбойничьей стаи
Нам ли бояться с тобой?
Эк, развелось нынче сколько…
Бродят средь снежной пурги.
Это всего только волки,
Нам ли по рангу враги?
Ишь, распоясались, твари!
Празднуют пир на костях.
Кем только он им подарен…
Не разберусь я никак.
В этом безумном раздолье
Мне не узреть берегов,
В диком свистящем безмолвье
Нет ни своих, ни врагов.
Сколько уж дней мы в походе,
Некого даже спросить –
Что ж в таком страшном исходе
С Русью святой может быть?
Ты потерпи, друг усталый,
Витязь гнедой, потерпи!
Что с нашей Родиной стало,
Боже меня просвети.
…За круговертью кромешной
Чья-то почудилась тень.
Конь сам шагнул к ней поспешно,
Гривой отбросив метель.
К маленькой щуплой фигуре
Шею крутую нагнул…
Чуть успокоилась буря,
Небо явило луну.
В снежном искрящемся блеске,
Лунным сияньем облит.
Закуржевелый, белесый,
Мальчик славянский стоит.
Вздрогнет бывалое сердце,
Воин спустился с коня.
Плащ, чтоб мальцу отогреться,
Снял он, кольчугой звеня.
Стали живы его очи,
Снег отряхнул с бороды:
- Стало быть, здравствуй, отроче,
Цел, не поранен ли ты?
- Здрав буде, доблестный витязь, -
Мальчик в ответ прошептал.
Гладил он конскую гриву,
Слезы со снегом глотал.
- Цел и не ранен я… Чудом
Выжил я, дядя Илья!
- Ты меня знаешь? Откуда?
Верно что Муромец я…
- Как же тебя мне не знать-то?
Ты на Руси ведь един!
В школе бывали занятья,
Видел полотна картин…
- Ну, коли знаешь, все молви!
Все ни на есть расскажи!
Русич по духу и крови,
Наши-то где рубежи?
Все без утайки поведай,
Что на Руси за беда?
Знать за победой победу
Празднует снова Орда…
Или опять Чудо-Юдо
К нам повадился летать?
Всю выжигая округу,
Русскую землю топтать?
Ты укажи, где враги-то…
Сколько уж дней я иду.
Русские рати побиты,
Вражьих нигде не найду.
Мне бы до них лишь добраться,
Не сожжены хоть мосты ль?
Не разучился сражаться
Старый седой богатырь.
Есть еще сила былая
И далека еще смерть.
Ну, а коль рок, то желаю
В честном бою умереть.
…Мальчик стер лед под очами,
Горько, надрывно вздохнул.
Голосом, полным печали,
Губы едва шелохнул:
- Вновь ты на том перепутье,
В думах весь, полон тревог.
Но по Руси снег лишь крутит…
Нет уже тех трех дорог.
Вижу, жива твоя сила,
Только куда не пойдешь –
Встретишь кресты да могилы…
Ворога ж ты не найдешь.
И, коня гладя гнедого,
Молвил еще сирота:
- Знать, прогневили мы Бога,
Русь давно стала не та.
Раньше народ жил дружнее
(Мне про то сказывал дед).
Раньше убогих жалели,
Оберегали от бед.
Миром на помощь вставали,
Коли случится пожар.
Строить опять начинали,
Не остывал еще жар.
Из православного рода
Кто, не имел ли креста?
Душу родного народа
Ты наяву видел сам.
Ну, коль кого-то и били,
Я ту не видел вражду…
То знаешь ты, как там было,
Я же, что стало, скажу!
Ясно, что не в одночасье,
И не от бурь и невзгод.
Как-то совсем безучастно
Переродился народ.
Весело жить разучились
И разучились дружить.
А отчего так случилось,
Я, чтоб понять, мало жил…
Общества как бы и нету,
Каждый себе сам указ.
Некому даже к ответу
Требовать стало у нас.
Не привечали блаженных,
Старших покончили чтить.
Коль не занял положенья,
Значит нигде ни в чести.
Тем, кто за Русь отвечали
Смуту б пресечь, но – увы…
Что ж, тут понятно – вначале
Рыба гниет с головы.
Тихо бояре роптали,
За морем жизнь повидав.
Вроде за Русь ратовали,
Мол, позади всех держав.
Беден народ, мол, наш русский,
Плохо доходы растут…
Ну и они, правдолюбцы,
Тож бедновато живут.
В странах, где солнце садится,
Понахватались ума.
То, за что стали гордиться
Встарь полагалась тюрьма.
Время лихое настало,
То ли избыток князей,
То ли их вовсе не стало –
Не разобраться совсем…
Не было внешних набегов,
Не было стычек с Ордой.
Алчность пустила побеги
И обернулась бедой.
Начались княжьи раздоры,
Ругань пошла за надел.
Да и князья стали воры,
Грабили свой же удел.
Каждый себя мнил пророком,
Сколь паутин наплели,
В сборище всяких пороков
Нашу страну облекли.
Начали даже уж княжить
Тати с дороги большой,
Стало совсем уж неважно –
Кто ты, откуда пришел.
То, что досталось в сраженьях
Снова пришлось уступить.
Стоило тем, на княженьи
Лишний кусок посулить.
…Муромец иль недослышал,
Или недопонимал:
- Что он толкует, Всевышний?
Блажить малец, что ли, стал?
Жалили речи как стрелы,
Сердце наружу рвалось.
И шевелилась под шлемом
Прядь седоватых волос.
- Может, заврался без меры –
В толк взять не мог богатырь.
- Можно ли в это поверить,
Сказка все это иль быль?
Гнев вот-вот выйдет наружу,
Еле проклятья сдержал.
Дальше не в силах то слушать
Мальчика он оборвал:
- Стой, погоди же, отроче!
Что ты за речи ведешь?
Верно ли видели очи,
Может, речам твоим грош?
Ум помутился твой, может,
Горе твое велико…
Но ты подумал бы, все же
Чай, говоришь-то о ком!
Как это князю возможно
Свой же удел расхищать?
Если его долг сколь можно
Си рубежи защищать?!!
Где это видано было,
Чтоб на Руси княжил тать?
Как со свиным можно рылом
В ряды Калашные встать?
…Отрок поднял взгляд тоскливый,
Взором всю выказав боль:
- Думаешь, несправедливо,
Лживо общаюсь с тобой?
…Муромец стер пот горячий
И головою поник.
Будто бы с мальчиком плачет
Родины-матушки лик.
Глянуть в недетские очи
Отроку не было сил.
Скорбь в них видна даже ночью…
Все же он тихо спросил:
- Как же того допустили,
Где на Руси была власть?
Где же её была сила?
Где же Верховный был князь?
Нет, то понять мне не властно,
Пусть я в бою удалец.
Что ж был у власти за аспид?
Тут усмехнулся малец:
- Власть так народ обдирала,
Грабила чище, чем тать!
Пахарю даже орала
Не на что стало сменять.
Повыметали сусеки,
Повырезали стада.
Шли то в варяги, то в греки,
Была б какая еда.
- Ну а лихие дружины,
Братство седых воевод…
Головы все, что ль сложили,
Что допустили разброд?
- Тех, кто не мог с сим мириться,
Выгнали пенсии без.
Кто-то, чтобы прокормиться,
Сам же к кормушке полез.
Были, конечно, такие,
Кто до конца с честью жил.
В битвах неравных лихие,
Спят уже, главы сложив…
Страшно в таком беспределе,
В злой безнадежности жить.
Долго в народе терпели,
Думали Русь сохранить.
Только возможно ль врагами
Мирно налаживать жизнь?
Долго у нас запрягают,
Ездят же – только держись!
Слишком вверху заигрались,
Алчный водя хоровод.
Между собой передрались…
Тут и поднялся народ!
Русь до небес полыхала,
Гул столько лет не смолкал.
Брань по земле не стихала,
Лишь разгорался накал.
В страшном, безудержном гневе
Не разбирались кто прав.
Жутким оттенком на небе
Алый закат отпылал.
Видишь ты то, что осталось,
Там, где Россия была.
Мрачных пожарищ усталость,
Черная жуткая мгла…
Где же ты был, витязь грозный?
Снова сидел на печи?
Под шелестящей березой
Старые раны лечил?
К нам был твой путь слишком долгий,
Медленно, может быть, шел…
Вновь отказали, знать, ноги,
Поздно – путь русский решен!
Поздно уж, доблестный витязь,
Поздно уж, дядя Илья!
Да и чтоб остановить их
Мало бы было копья.
…Слово последнее молвив,
Обнял мальчишка коня.
Горько нахмурились брови,
Щек не хладила броня.
Нет ничего дорогого,
В мгле непролазной втроем.
Русского видел, родного
В старом коне боевом.
Воин поник головою,
Взгляд костенел из-под век.
Нет больше волчьего вою,
Глушь, тишина, мрак и снег.
В черном безмолвии диком,
Время сдержав на бегу,
Лунным освечены бликом,
Трое застыли в снегу…