На фотке: Юлия (справа) в Артеке
Начало пятидесятых
Кем быть, на что потратить свою бесценную жизнь? – вот, пожалуй, единственное, что меня тогда терзало.
И я сама себя терзала, бегая по спортсекциям и кружкам, составляя спартанские распорядки дня – с обязательной гимнастикой и обливанием ледяной водой.
А перед тем, как провалиться в сон – непременно “Отче наш”. Молитва Неведомому Богу, которому я поклялась “быть верной”.
О здоровье всех родных и товарища Сталина, которому тоже нужна была помощь и милость Бога. Хоть они с Лениным и были нарисованы на первой странице букваря - на месте, предназначенном Всевышнему.
Всезнающий, Совершенный, Всемогущий, Непостижимый, Вечный.
И, конечно же, никакой не человек.
Тщетно пыталась я представить себе тогда этого “Неведомого Бога”.
Полутёмная церковь с иконописными ликами и непонятными ритуалами представлялась мне просто клубом для злых старух в чёрном, которых я побаивалась, и потому внутрь не заходила.
А Богом было это жёсткое неведомое “ДОЛЖНА”, требующее от меня искать с недетским упорством свой путь, своё предназначение и призвание.
И ужас, что не найду или ошибусь.
* * *
Из хвастливого письма маме на курорт:
“На днях меня вызвали писать норманнскую теорию по истории. Эту работу взяли на выставку, а учительница объявила её “блестящей”.
Взяли на выставку и мою работу по физике. А учительница по литературе сказала, что я “настоящий писатель”.
В общем, начинается моя карьера, а какая (историческая, физическая или литературная) ещё сама не знаю.
Я совсем сошла с ума. Сижу и занимаюсь целые дни.
Занимаюсь музыкой, по утрам по-прежнему обливаюсь холодной водой, делаю гимнастику и выполняю режим дня с точностью до 0,01 секунды.
Я стала такой паинькой, что даже сама удивляюсь. Даже в кино мне ходить не хочется. Учителя меня наперебой хвалят, так что я сейчас по успеваемости 2-я в классе.
У нас осталась только одна отличница, а у других отличниц есть тройки. Даже гетина мама, у которой отличницы получают 3 и 4, поставила мне 5.
Сначала от такой необыкновенной серьёзности у меня болела голова, но потом я привыкла. Кино меня интересует, но при виде мальчишек меня начинает тошнить. А когда они начинают ко мне приставать, я окидываю их таким взглядом, что они отшатываются”.
Написано детским почерком и плохим скрипучим пёрышком. Листок в кляксах.
* * *
Впрочем, одна страстишка – к азартным играм, у меня обнаружилась весьма рано, - когда вечерами у отца собиралась компания поиграть в “спекулянта”.
Чтобы мне разрешили сесть со всеми, готова была идти на самые жёсткие и мучительные условия, вплоть до мытья посуды.
С детства ненавидела необходимые, неблагодарные, изо дня в день повторяющиеся обязанности. Так называемую “бытовуху”.
Потом начались “пристенок”, “очко”, “подкидной дурак”. На мелочь, но всё-таки на деньги.
Такой же азартной была в спорте, но меня преследовали травмы.
В шестом классе серьёзно повредила на катке ногу – оскольчатый перелом голени со смещением.
К тому же собравшиеся вокруг “знатоки” усугубили дело, по очереди пытаясь кости “вправить”.
В результате пролежала насколько недель на спине – вначале с пропущенной через пятку спицей, к которой привязана гиря, а затем в гипсе.
Меня пугала не перспектива остаться на всю жизнь хромой (что было весьма вероятно, перелом был очень серьёзный), а мысль, что, не дай Бог, останусь на второй год.
(продолжение следует)...