У этой рыжей, что воровала тебя так жадно
Со всех пространств: айсикью, мобильников, и метро
Сегодня горе и невозможно не выражаться,
Столь крепким матом, что внушает немного жалость,
И осознаньем из-под нее выбивает трон.
И холодеет тобой отравленное нутро.
У этой рыжей, что доставала тебя так рьяно
Незрелой верой, и вертолетами злых истерик,
Внутри беспомощный страх потери сейчас расстелен,
Она уверена, что вот это все слишком рано,
И как в пустыне на белом флаге своей постели
Она застыла, чтоб соль не стаяла глубже в раны…
У этой рыжей не спросит он, ничего не даст,
Не выдаст пропуск вслед за тобой, если приглашен ты…
Почти не двигая губы влажный трепещет шепот –
Спасибо, мол, что было вместе так хорошо-то…
Что лучше не пожелать ни ранее, ни сейчас…
Ты только, Господи, пощади же неумных нас…
У этой рыжей кроме вашей любви лишь шрамы,
От прошлых жизней в чужих квартирах, да не с тобой…
Она хранит под полой как кольт дорогие драмы,
Но даже палка раз в год стреляет не холостой.
Ты и не ведал, что привязал себя вот к такой.
У этой рыжей есть стайка родинок, а за ушком
Пушок волос завернулся в локон, как у дитя…
Она сегодня не звонила своим подружкам,
И не рассказывала о том, как ты сильно нужен,
И что ты весь, как есть, буквально пророс ей в душу.
Ты не сердись на нее…
Нет.
… все-таки, на меня…