"Метель"
"Февральские превращенья зимы в весну -
бродяга циклон бесчинствует в атмосфере.
Всю зиму мечтала - хотя бы к утру уснуть,
в счастливые сны совершенно уже не веря…
Метель этой ночью звонила в колокола,
бросая в бока их белые комья снега.
А я как младенец в утробе спала, спала –
такая в твоих руках теплота и нега.
Такая в моих коленках ослабших дрожь,
такая в твоих глазах ненасытных воля…
Я слышу за сто километров как ты идёшь
и как под ногами льдинки звучат в бемолях.
Мне после метельной ночи - всё б спать и спать,
прижавшись щекой к ладони твоей прохладной.
Пусть солнце в окне рождается – ну и ладно!
Вернётся метель баюкать меня опять.
А солнцу новорождённому нет труда -
сосульки с утра настроить как струны лютни.
В проталинке первой тихо поёт вода,
а слух у весны – и тонкий, и абсолютный.
И выглядит снег как подсохший в тарелке сыр -
ещё не убрали, но вряд ли уж кто захочет.
А оттепель выела зиму почти до дыр
и смотрит весна февралю в ледяные очи.
А он глуховат слегка и на песни скуп,
но март расчехляет свои золотые скрипки…
Коснись поцелуем припухших спросонья губ.
Не встретишь теплей моих - ни в одной улыбке" (Ольга Разумовская
Стихотворение очень женское, несмотря на холодный и колкий образ метели, от которой лирической героине хочется – как и любой женщине – защититься, укрыться за плечом, у ладони сильного мужчины, у которого в «глазах ненасытных воля». Извечный сюжет!
Слабость коленей ЛГ («Такая в моих коленках ослабших дрожь») – от неверия ли в возможное счастье («Всю зиму мечтала - хотя бы к утру уснуть, в счастливые сны совершенно уже не веря…»), от внутренней ли тревоги, которая передана через звонящие в метели колокола («Метель этой ночью звонила в колокола, бросая в бока их белые комья снега»), и тревога эта неутолима, она не отпускает читателя до самого конца стихотворения, несмотря на то, что ЛГ пытается убедить себя и других в том, что она «как младенец в утробе спала, спала» в руках любимого, потому что в них «теплота и нега». Но – слово «ладони» - произнесено. Как известно, что волнует и тревожит, в чём испытываешь нехватку, то и рождает лексическую рефлексию. Лирическая героиня до конца так и не обрела уверенность в защите, она её ждёт, и чувство тревоги и беспокойства её не покидает, поэтому и весна кажется то ли мышью, то ли крысой («И выглядит снег как подсохший в тарелке сыр - ещё не убрали, но вряд ли уж кто захочет. А оттепель выела зиму почти до дыр»), поэтому и «смотрит весна февралю в ледяные очи. А он глуховат слегка и на песни скуп», поэтому и просит ЛГ: «Коснись поцелуем припухших спросонья губ».
Да и есть ли эти надёжные тёплые руки лирического героя? Существуют ли они для лиргероини, или они ей только кажутся, или о них ей всего лишь мечтается, от чего она и слышит « за СТО километров» приближение этого воображаемого?
Но это всё – психология, которая, как мне кажется, в этом стихотворении передана достаточно точно, со всеми необходимыми для этой передачи оговорками-по-Фрейду, а что же сам текст?
Кое-что заставило меня по-кошачьи сощуриться:
«Мне после метельной ночи - всё б спать и спать» - не очень понравилось звучание строки, особенно это «всёб», можно было легко от этого избавиться («всё спать бы, спать…»)
«Вернётся метель баюкать меня опять» - странно, что ЛГ ждёт колыбельной от метели, которая звонила в колокола и – вот только что – не давала спать (женская логика?) Логичнее ждать упомянутых выше тёплых и нежных рук, в которых можно доверчиво расслабиться.
О снеге: «ещё не убрали, но вряд ли уж кто захочет». Вот это «вряд ли уж кто захочет» почему-то не понравилось. Почему – объяснить не могу (бывает…)
«Не встретишь теплей моих - ни в одной улыбке» - сбой ритма.
В строфе
«А солнцу новорождённому нет труда -
сосульки с утра настроить как струны лютни.
В проталинке первой тихо поёт вода,
а слух у весны – и тонкий, и абсолютный.
И выглядит снег как подсохший в тарелке сыр -
ещё не убрали, но вряд ли уж кто захочет.
А оттепель выела зиму почти до дыр
и смотрит весна февралю в ледяные очи.
А он глуховат слегка и на песни скуп,
но март расчехляет свои золотые скрипки» - лексический «маятник». От «солнца новорождённого», «струн лютни», «проталинки», в которой «тихо поёт вода» и «абсолютного и тонкого слуха весны» автор «откачивает» читателя до «подсохшего сыра», «вряд ли уж кто захочет», «выела до дыр» и «ледяных очей» февраля и возвращает потом снова до «золотых скрипок» марта. Этот «method of pendulum» хорош для сильного психологического давления и воздействия. Метод довольно сильный, используется и в педагогике, и в НЛП. Думаю, что у автора – здесь – не было задачи так уж «трепать» читательские нервы. Или такая задача была? Если была – то это сравнимо с использованием пушки в борьбе с воробьями, потому что ничего особо трагического и сердцеразрывательного в теме стихотворения нет. Я не говорю, что метод плох, сама использую, но в аудитории (слушатели «ведутся» при помощи эмоционально-окрашенной лексики или тона и силы звука от спокойного и расслабленного состояния до стресса, а потом «возвращаются – при помощи лексики же – снова к «тихости», и во время этого «качания» в их память можно «впихнуть» даже «невпихуемое»). Здесь же, мне кажется, этот метод сбивает с толку лексически-восприимчивых читателей и добавляет «нервности» лирической героине.
Но – стихотворение мне нравится: и образами, и рифмами, и ритмом, и даже этой нечаянной нервностью лирической героини