Она танцевала Boogie-Woogie, слушала Чарльза Азнавура,
мечтала учиться играть на баяне, курила много,
меня в том числе |с первого раза –залпом|, разводила черепашек –
не девушка, а ребенок-индиго, страдающая аутизмом, героиня
«Аризонской мечты».
Оставляла в себе всегда немного пустоты,
чтобы заполнять чужими людьми, а у нее в груди
расплодила себя Осень: позолоченной брошкой
и так колит ржавой иголкой,
вспарывая шрамы, что собрались в комок прошлых Тань и Александр.
Я ей говорю –«Брось!».
А она –«Не отдам!»
и, завернувшись в убитый хлам молью и слезами плед,
что любил жевать мой кот-эстет,
как заведенная повторяет свой безупречный бред:
«Это моя память, моя боль. Когда мне слишком хорошо, я их выпускаю на волю.
Чтобы знать меру, чтобы опускаться на землю. Потому что счастья нету. Есть Осень и
вечно простуженное горло».
Ну разве могла я ее вот так взять и бросить?
А она мое солнечное сплетение бездомной кошкой
царапает на разрезы вертикальные |жалюзи|,
выплескивая из них недокуренных мною Егоров, Александров.
А она цвела хакарандой,
ее слезы миррой вытекали из глаз по истоптанным мотивам,
омывая щеки, поджигая губы солью –
ее опять кто-то недолюбил. Сегодня она точно
сбросится из квартиры ее новой –Иры.
А мне ее, как ребенка, хочется откормить
и уложить в простыни своих линий,
запускать в ее пустоту СВОЙ космос
и целовать ямочки на щеках –косточки вишневые.
Дитя Бродского, заточенность мыслей,
я хочу в твое сердце прописку –
еще хотя бы на месяц –я заплачу.
А ты дурным голосом поешь под ее окном
песни Арбениной по пьяни,
но бляха муха, так неподражаемо.
Я твой хриплый голос в свое горло:
размягчать об мякоть малинового нёба. Солнце,
ты предпочитаешь культурным походам в драм-театры
или прослушиваниям стихов, где каждый свое ЭГО мечтает продать подороже,
симулируя свой интерес к подобному мероприятию,
каждый раз ждет, что аплодисментов больше предыдущего рифмаплета схватит…
В общем всему этому ты предпочитаешь Sheridan’s.
Девочка –колыбельная,
рыжие кудри –вырезанная апельсина цедра. Ты моя «Прекрасная зеленая» -
девочка с другой планеты.
В тебе Дублин
и Lucky Strike, спрятанный за ухом,
хотя вроде как уже неделю бросаешь.
Я тебя запятнала: твое фужерное тело, белое боди.
Оставила, как на стекле, следы подушечек пальцев.
По ним можно узнать кстати возраст? –
Они похожи на кору дерева…
Если да, то выходит пришло мое время.
Покупаю пачку Light, на повторе
«Paris», любимых тобою НС. У моих мыслей ПМС: все болит,
в ожидании пика. Ты приходишь в последний раз, наливаешь Baileys,
убавляешь мои стихи. Наливаешь себя в алкоголь
и как на духу:
«Сегодня я нашла кем заполнить свою пустоту».
4.12.09 1:25