как это глупо - думать, что всё вернется, что Земля упразднит полушарий скольжение.
слишком пасмурно здесь, и местами морозно, да и море - альбом небес отражений.
стук по клавишам - робкий, едва уловимый. всё печатаем что-то, так быстро-быстро.
потому и снег социально-мнимый, потому все мы здесь интернет-пианисты.
было время, когда я сидел за роялем - белоснежным, как платье счастливой невесты.
в окрыленном, полном стремлением зале, и казался другим витиеватым, непресным.
а смычок дрожал, как забитый мальчик, в моих юных, холодных и верных руках,
потому что сердец открывался ларчик, развевая сомнения в дымчатый прах.
я боялся, что нота получится куцей, и сердечко билось так часто-часто,
я страшился, что кто-то воскликнет "круцио!", хотя был так взволнован и был так счастлив.
я дарил порыв и свободы пение, восхвалял ветра, колдовство и суть,
понимая, что здесь, вот в это мгновение, воскрешается правды забытый путь.
и они мне хлопали - бурно, мирно, одобряя страниц чудотворный заговор,
как весенний лучик, смотрел я мимо, по верхушкам кресел, одетых наголо.
чтобы было чувство, что сразу со всеми - так учили в хоре, так привыкла с детства,
и один мальчонка пылал (затейник), небеса хваля за домов соседство.
столько лет прошло - даже молвить страшно. четверть жизни моей, шебутной немножко.
освежаю память, проветрив на ночь летописной души расписнОе окошко.
я играла так чутко, непрегрешимо, по-мальчишечьи резво, по-девичьи мягко.
было сладко, как сладко невыносимо доставать из-под елки небес подарки.
а сейчас играю совсем по-другому, закорючками рваными, буквами, текстами,
больше режу себя по тугому, живому, чем прохожих зрачков бирюзовое тесто.
а поступки, а жесты, а беглые взгляды? это так же сильнО, как погано и чисто.
все мы знаем, как жить, все мы помним, как надо. все мы свитые в ключ интернет-пианисты.