Когда бывал в глубоком сплине,
он грел в её руках ладони,
он разводил огонь в камине,
и рисовал её в хитоне,
как древнеримскую богиню.
Он приносил вино и груши
и обжигал щекой небритой,
он выворачивал наружу –
худой, надломленный, сердитый –
свою измученную душу.
Она горячими губами
склонялась над его запястьем
и пахла горькими духами,
она была в несчастье – счастьем
невыносимыми ночами …
Он говорил, шутил нескладно,
она помалкивала мудро.
Бывало так неоднократно
и успокоенный, наутро,
он уходил … к жене … обратно,
забыв о горечи, о сплине…
Рассвет бледнел в кленовой кроне,
и умирал огонь в камине,
и, уронив лицо в ладони,
беззвучно плакала богиня …