Время плетется в поэмы
Или хотя бы в маленькие рассказы.
Излагая дни в стихах,
Мы помним, что жизнь – это проза.
Ты знаешь, сегодня казалось мне вечным,
Но я не нашел в нём прекрасного для своего сердца...
Название: "Название"
Они похожи друг на друга как брат и сестра. Они как день и ночь не могут встретиться. Утро либо вечер всегда между ними.
Он стоял и наблюдал в оконный проём за суетливыми глупыми людьми. Казалось эти динамичные, но в тоже время мертвые потоки никогда не прекратятся. Он всегда много думал.
О жизни. А точнее о том, как эти пустые тела относятся к ней. Нам дано, так мало знать, так мало видеть и на что мы это тратим... На ложь. Мы обманываем друг друга. Мы лжем себе. Что ждем? Что ищем? То,чего нет - для того, что бы умереть, так и не найдя счастье,
не обретя себя... Люди думают, что они счастливы, но это не так. Создали себе понятия, загнали это самое счастье в рамки. Стандартные, примитивные.
Ещё немного понаблюдав за серыми массами, он пошел спать. Несколько часов лежал в кровати, но за окном не темнело. Он кинул взгляд на часы "12 часов ночи", зимняя пурга
накрывала своими холодными крыльями город. Белых ночей здесь никогда не наблюдалось, и какая-то безудержная дрожь начала расползаться по его телу. Он встал, надел свой любимый плащ черного цвета (который никогда не застёгивал), шарф. Недоверчиво посмотрел в сторону
шапки. Шапки натирают мысли.
Ей казалось странным, зима, а на улице распустились цветы. Деревья нежно шептали зеленой листвой о чем-то таком не сбывшемся, но таком желанном. Хотелось жить, что бы верить в то, что однажды это самое чудо произойдет и с ней. Тепло ложилось на её кожу. Она не могла понять, почему глупые прохожие, в этот солнечный день, идут в шубах из
убитых животных, перчатках; в красных резиновых сапогах, с зелёным мехом, поеденным молью.
Она вышла в окно своего последнего этажа и разбилась насмерть. Люди тыкали большими, указательными и безымянными пальцами, беззубо улыбались. Многие подходили ближе и
пинали её обездвиженное горячее тело. В коем сердце билось так, что сотрясалась вся округа.
Он шел вдоль дороги, черный свет фонарных столбов хоть чуть-чуть да утемнял эту белую ночь. Решив проверить, не забыл ли он дверь от дома, он пошарил в кармане, но нашел там
только топор, что тоже его не огорчило. Пошел дождь, который падал и тут же замерзал. Вдруг кто-то схватил его за плечо. Не оборачиваясь, он спросил:
-Кто это?
-Это ты.
-А-аа, я. Я уж было подумал, что это он.
-Нет, я его убил.
Он был рад новости, которую ему сообщили. Неожиданно он услышал бой барабана, где-то вдали. Не придав этому особого значения, он пошел дальше.
Дома вдоль дороги, по которой он шел, становились все выше и выше. "Удивительно, -подумал он,- как люди живут в бетонных коробках без окон..?"
Люди. Люди давно забыли, что такое небо. Видавшее всё, уставшее гореть. Лишь во сне нам иногда кажется, что мы птицы. Но стоит обратиться в реальность и мы с небывалой
радость спускаемся на землю. Принуждая смолкнуть чистую песню, о которую ещё, быть может, помнит какой-то раненый уголок нашей души. То место, которое человек пытается
задушить в себе, как слабость и безволие. То, что мы так боимся показать, меняя любовь
на агрессию.
В домах его мёртвого городка не было окон, в своей квартире окно он сделал сам. Люди смеялись над этим. Они не понимали красоту огненных лучей режущих облака. Они не дышали
дождем, освобождаясь от грязи улиц. Люди не составляли два зеркальца, отражаясь в которых звёзд становилось так много, что у него кружилась голова. Прохожие видят небо поскользнувшись и упав на спину. Видят небо, когда их сцепит не щадящая боль их измотанной души. Тогда-то они вспомнят о Боге, как о последней инстанции, как о спасителе. Принесут великую жертву своей плоти - собьют колени. Попросят Бога забыть
содеянное ими зло, а еще лучше забыть их как таковое, дабы в последующем им не пришлось повторяться в своих мольбах.
Дождь остановился, он увидел, что льда под ногами стало гораздо меньше. Кинул взор на серые прямоугольники, внутри которых были вложены смешные люди. Ладонью он вошел в свою
грудь. Провел там, где должно быть сердце. Но тут же одернул себя, у него нет сердца. У него есть всё: кожаные перчатки, гордость, пальто, любовь, смелость, старый деревянный
стул, непокорность, шарф и даже часы с единственной цифрой на циферблате "12" - но у него
нет сердца. Тогда он оторвал себе руку. Ярко красной кровью, которая текла из под рукава плаща, на тусклой сене, он большими буквами написал: "Я УБИЛ БОГА".Отошел подальше, чтобы
со стороны оценить свой труд и с необычайно притягательной ухмылкой пошел прочь, по пути
приматывая шарфом руку.
Барабанный бой становился все громче, напоминая ритмичное биение сердца. "Дерзкое сердце, - сказал он, - Да что за день сегодня такой!?Водители и те без машин едут!"
- продолжал размышлять он вслух, как вдруг кто-то схватил его за плечо. Не оборачиваясь, он спросил:
-Кто это?
-Это ты.
-А от чего на этой улице деревья зеленые? Ведь зима...
-Это она.
-Кто она?
Он обернулся, но никого уже не было. Действительно, позади была зима, а здесь весна. И чем дальше, тем жизни больше и небо...небо, как его глаза.
У одного из бетонных муравейников он заметил толпу. Все суетились, закрывая причину этого столпотворения. Поэтому он, гордо подняв лицо, решил пройти мимо, дабы не уподобляться этому сборищу тупых и убогих. Но обратив взор наверх, он увидел дрожащий одинокий квадрат окна. Смешные глупые люди под этим окном кричали, тыкали пальцами,
бегали на руках, забыв надеть на них ботинки. Сам не свой (хотя это не про него), он побежал в толпу. Теперь он был рад вдвойне, что вместо двери взял топор.
Люди набросились на него, как дикие звери. Он рубил их носы, пальцы, ноги. Разрубал головы напополам. Головы с треском, как спелые арбузы разваливались, обнажая внутренние пустоты либо гниль. Их низкодушные мысли, как кровь стекали вниз по острию топора. Когда с основной массой было покончено, он подошел к оставшимся, которые стоя в кругу с
жадностью кого-то пинали. Это было похоже на непонятный здравому рассудку ритуал. А тем
временем стук звал его к себе, словно прося помощи. Словно этот стук был тем, чего ему всегда не хватало, но одновременно всегда было с ним .Он окрикнул оставшихся людей (он не мог, не умел бить в спины), пусть это спины гадов, безидиалогичных, безнравственных. Он рубил их бездумные лица. Срезал с них губы, пропитанные ложью; уши, изласканные лестью.
Вдруг кто-то схватил его за плечо. Не оборачиваясь, он спросил:
-Кто это?
-Это ты.
-А я уж было подумал, что это они...
-Нет, я убил их.
Он оглянулся, вокруг лежали лишь холодные тела глупых смешных людей. Поодаль от всего этого лежала она. В её горячем бездыханном теле билось дерзкое сердце. На её лице была
необыкновенно красивая улыбка, но неподвижный взгляд был печален. Он коснулся её тела и не знал, что так прожигает его изнутри: солнце, что стало немым зрителем этой картины, либо её кожа в прохладной тени деревьев. Он посмотрел в глаза её молодой весны и спросил:
-Кто ты?
-Я - это она.
-А кто я?
-Это ты.
-А они?
-Они - глупые смешные люди, у которых нет ничего.
-У меня тоже ничего нет. Ведь у меня нет главного...
-У тебя есть: кожаные перчатки, гордость, пальто, окно, любовь, смелость, старый деревянный стул, непокорность, шарф, часы с единственной цифрой на циферблате "12".
-Но у меня нет сердца.
-Сердце - это мышца, которая была у каждого из этих глупых смешных людей. Но разве она научила их мечтать? Разве она сделала их чуть выше? Но ты можешь взять моё.
-А как же ты?
-Я? Ведь я - это ты. Я жила, чтобы отдать тебе хоть часть своего сердца.
Уставшей рукой, он уверенно вынул из её груди обжигающее сердце. Половину он оторвал себе, вторую вложил обратно. Часть её сердца трепетала жизнью в его ладони, как дикая
птица. Он поместил её за решетку рёбер. Он посмотрел на небо и, улыбнувшись, жестом указал ей наверх. На небе в невозможной, но явной близости зависли Солнце и Луна.
-Кто мы? - спросила она.
-Это мы, - ответил он.
-А кто такой Бог?
-Я его убил.
Что мы ждём? Что ищем в этом бушующем океане жизни? Люди создают запреты, строят заборы, но забывают о дверях. Одинокие и чужие, мы не познаем счастья, покуда не найдём того, кого осчастливим собой.
Алёна Диденко 2008 г.