Ты знаешь, сын, ты прав, конечно, прав:
достоинство и честь - не просто звуки.
А месть сладка – ломать ей рёбра, руки,
сожжённым сердцем истину познав…
Но я тебе, любимый мальчик мой,
вести себя достойно обещаю,
смогу ли это выполнить – не знаю.
Где мой пропавший дом? Я рвусь домой,
где ждут меня весёлые глаза
моих девчонок, маленьких девчонок,
они меня лет до пяти с пелёнок
всё мамой звали. Словно образа,
они мне в душу с карточек глядят,
зовут - вернись, зачем разлука длится?..
Что отвечать? Туманятся их лица
от слёз. Стыжусь. Но очень жаль ребят.
Язык не повернётся никогда
всё объяснить им, рассказать про маму.
Так пошлый фарс перерастает в драму.
Порядочность – вот главная беда.
Держусь. Пока держусь. А старики
мои украдкой всё глядят с тревогой.
Я говорю - бог с нею, с недотрогой.
Мне ж - водка... аритмия… дрожь руки…
О ДОЖДЯХ.
Дожди вместо снега. На «клаву» сменив карандаш, ты пишешь ей строчки. Неровные пишешь ей строчки. И в них, сквозь: «Приветик, ну как ты сегодня, как дочки?» не видно, что выжжено сердце и рук незаметен мандраж…. А может и видно, да ей до тебя дела нет. Ей все твои сопли обрыдли, скучны, до зевоты, её раздражённое – слышь, мне твои бы заботы,… ни шерсти, ни мяса с тебя. Так, никчемный поэт…. Давно от тебя она стала свободна. Поляк нашёлся и встречи с ним пенятся, пенятся мутной рекою,… а слово «люблю», что ночами шепталось тобою, осталось неведомо ей - ты пойми же, дурак. Тут водка под пиво поможет. А что же ещё? Любви нет замены, спасения нет, как в трясине,… а есть аритмия и боль от лопатки к грудине,… кончается жизнь, как дождинки стекая со щёк….
16.11.2009 Halle