Луна, на теле небосвода
Лоснясь, как трупное пятно,
Слепой глазницей год от года
Твой освещает Эльсинор.
И слышу я твою походку,
И слышу, как в тиши аллей
Стучат сандаловые чётки,
Твоё запястье сжав в петле.
Моей бессонницы виновник,
Маня, как искры на копье,
Ты в эту ночь читаешь снова
Страницы грустных старых пьес.
И пыльный бархат занавесей,
И чад негреющих свечей
Мы снова вычеркнем из пьесы –
Твоей? Моей? Уже ничьей.
Мы вновь играем, как на сцене,
Случайность встреч в углах темниц,
Случайность страхов и сомнений,
И только Боже сохрани
Твоих бессчётных поцелуев
Как джин горячую метель
От глаз чужих, улыбку злую
Таящих в сердца пустоте.
Мы впишем в пьесу шум акаций –
Он нам заменит шум людской,
Заменят праздный взгляд паяцев
Агаты звёзд собой легко.
Мы впишем вместо перстней с ядом
Объятий хрупкое стекло
И оглушительные взгляды –
Вместо забытых глупых слов.
Мы впишем северные фьорды
Под солнца юга янтарём
И будем врать серьёзно-гордо,
Что вместе, как один, умрём…
…А ты мою помянешь душу,
Мой принц, во мраке гробовом?
Нет. С отвращеньем содрогнувшись,
Ты скажешь лишь: «Я знал его».
2009
© Black & Red Phoenix