Ржавым лезвием
бритвы седого Оккама
обнажается суть,
ни жива, ни мертва…
Зомби-мысли под рокот
венозных тамтамов
вытанцовываются
коряво в слова
не твои, не мои…
Третья ночь Хомы Брута…
То ль в кругу меловом,
то ль за кругом уже.
Стар, засален псалтырь,
плащаница в цикуте
и ни дна, ни покрышки
расстрижной душе.
Полнолунье –
фонарь для ловцов человеков.
Их уже не боясь, -
рву молитвы в клочки…
«Поднимите мне веки,
откройте мне веки…»
Аve, Вий…
А мои суицидней зрачки…