Снег: расточительная вьюга опять придумала мечтать.
И чей-то смех из ниоткуда: ни осудить, ни оправдать.
И кто-то новый, чуть согревшись, уж по-хозяйски не таясь,
Своей замасленной надеждой марает тоненькую связь.
И зимний голос от изнанки ее потерянного сна
Зло опрокинут на лопатки: обману ночь ее тесна.
И вот уж прочие изъяны под звездной пылью восстают.
Почти невидимые раны, почти не больно, …заживут…
Отгородились потолками, не разувая выше глаз-
Исполнен верными руками хозяйский вдумчивый наказ-
Отгородились, пляшут польки, жуют китайскую лапшу,
И мне не голодно нисколько, и я делиться не прошу,
Я просто полежу тихонько с помятым голосом зимы,
Я обниму его легонько, я приголублю до весны.
Пускай играет, но с изнанки, как рикошет, как тень меня
В почти невидимые ранки ее теплеющего дня
Пробьется новая надежда, в том, что забыто, что ушло,
Нет, не ушло, и лишь невежда, винит разбитое стекло,
На рамках пыль, ну что ж, не диво, рука ленилась до поры,
И сердце жалось сиротливо к стене рисованной норы,
К плечу рисованного мира, чтоб в неизбежность пустоты
Не рисовались озорливо невыносимые мосты.
Боль не рубцуется, как прежде, как в несмышленые лета,
Но не рубцуется надежда, мечта не путает следа.
И снова будет снег-бродяга под дудку вьюжную плясать.
Фонарь - чудной горбун и скряга дорог не будет освещать,
И будут снится ей метели и ледовитые моря-
И в эти долгие недели ей снег расскажет про меня.