А. Кабаков Предисловие к поэме Дидурова Постфактум

Алексей Дидуров
ИСТИННАЯ ИСТОРИЯ СССР, ВЫМЫШЛЕННОЙ СТРАНЫ

...Какое-то время они еще появлялись, эти безумцы, на торжищах, площадях и ступенях храмов, у крепостных стен и валов, бессвязно бормоча бессмыслицы об утонувшей стране, о большом народе, имевшем своих богов и императоров, о дворцах и садах, о предчувствии большой волны и о том, как она пришла. Потом эти сумасшедшие лгуны исчезли – кто-то умер, не дождавшись подаяния за свои глупые сказки, а кто-то образумился и перестал выдавать свои выдумки за быль – эти выжили. Они придумали название для сгинувшей земли, стали записными шутами, их росказни приобретали все более комический оттенок, сами боги и императоры начинали смахивать в этих легендах на безумцев и шутов, и, в конце концов, предания Атлантиды, ее слухи и апокрифы, остались ее единственной историей, а истинная – ушла в темную воду следом за страной...
Поэма Алексея Дидурова «Постфактум» была, пожалуй, первым из прочитанных мною текстов будущего собрания «Легенд и мифов Древнего Совка».
Я затрудняюсь определить школу, к которой следует приписать сочинения Дидурова, хотя не считаю сами попытки приписать любого автора я определенной школе глупыми и ненужными – занятие это не менее увлекательное, чем определение вида, к которому при-надлежит красивая бабочка, и никто ведь не будет упрекать в узости и догматизме энтомологов, а критиков и литературоведов упрекают... Но я не критик и не ли-тературовед, и при всей соблазнительности занятия классификацией никак не могу им овладеть. Вроде бы по чудовищному обилию явных и скрытых цитат, по непрерывности игры, по универсальности иронии – постмодерн? Вроде бы... Но никак не могу окончательно с этим согласиться, потому что для меня постмодерн прежде и главнее всего определяется температурой, а не приемами. Если в тексте царит почти абсолютный ноль (–270°С), при котором замерзшие чужие строки, паря в вакууме усмешки, сталкиваются и, заледеневшие, разлетаются на сверкающие осколки, веселящие любителей калейдоскопов, а не пейзажей и портретов – ну, тогда, конечно, постмодерн, он самый. Не для меня, хотя и красиво.. И не для Дидурова, по-моему: температура его текстов не опускается ниже комнатной, надышанной десятками обитателей коммунальных подвалов, пахучих подъездов и несвежих постелей... Тогда, может, поэт Дидуров относится к презренному племени критических реалистов, для которых теперь самое мягкое название – «шестидесятники»? Может, он из тех, ушибленных гладилинско-аксеновско-евтушенковской шашкой в руках юного Табакова, которая аккуратно крошила серванты и буфеты советского дома, старательно обходя его книжные шкафы? Да не похоже... Покруче, пожестче, посерьезней, поциничней, повзрослее Леша Дидуров, чем старшие его товарищи. И выпивают у него по-другому, и любовью занимаются иначе, и не шашкой дедушки-комиссара картинно машут, а по-простому, по жизни – заточкой в бок...
По моей классификации, Алексей Дидуров принадлежит к неоформленной критическими и литературоведческими указами и разъяснениями школе «постромантизма». Думаю, что именно этой школе предстоит сохра¬нить для желающих и интересующихся предания и бытовые сказки провалившейся в преисподнюю времени страны. Школа эта потихоньку набирает людей, появляются все новые и новые записи и литературные обработки советских легенд и мифов.  Совсем недавно русскопишущий эстонский петербуржец Михаил Веллер подарил мне свои «Легенды Невского проспекта». Очередной томик избранных апокрифов СССР... Время от времени и я записываю некоторые ностальгические выдумки – участвую по мере сил.
А что же делать? Мы ведь не вечны. И когда умрет последний, слышавший речи генсеков и участвовавший в соцсоревновании – кто вспомнит анекдоты, слухи, все оттенки безумия последней безумной страны? Надо все записать – хотя бы теперь, пока помним. Постфактум.

Александр   КАБАКОВ
Москва, 1993