in the dead of winter
все так знакомо. оловянный пепел
вбирает сок простертых твердых рук.
ты вслушайся в звенящий холод. плетью
звезд хохота пробитый небосвод
не вытечет, не бойся. воет ветер
в трубе желтка, и заяц вновь спешит
пахтать,
и проливает сому
на грудь InVerno. тело возлежит
бело на белых простынях раздвинув ноги,
бесстыдно ожидая, как в нее войдет
весь мир, и, может быть, согреет, и наполнит, и растопит.
но это все потом, потом. как поздний плод,
последний, маленький, жалобно-осенний,
котенок цвета выцветшей травы
дрожит, запутавшись в пушистом серебристом пледе -
до стука сердца сжавшегося крошечная брошенная жизнь.
все так знакомо... оловянный пепел
вбирает сок простертых выветренных рук.
старик, идущий сквозь, возьмет в ладони, сдует мертвый холод с шерсти
и заберет в весну