Он шутил пред смертью, заросший, иссохший, без сил,
понимая, что в мире не нужен уже никому.
Он свою неприкаянность детям и внукам простил,
и поэтому, видно, легко умиралось ему.
Уходил не спеша, без истерик и лишних хлопот.
Попрощался с друзьями, суров нарочито и груб,
Но потом, понимая, что скоро навеки уйдёт,
пошутил, улыбаясь сухими полосками губ.
За стеною внучата смотрели смешное кино,
А на кухне жена собиралась чаёк вскипятить.
Он уснул... или умер... И было родным всё равно,
словно вышел от них он на пару минут покурить...