I
Я в домике, я – под придворным дурдомиком – карточный шутлер-Король!
Из-за пазухи носа сморкается стрит кокаиновой масти, трясётся, что мышь,
в челюстном частоколе короны застрявшая. Кыш! Кыш!
По чёрным, по пи’ковым клавишам слышен мой флеш рояль.
Колпак украшают бубоны бубновых бубенчиков,
снятых с валетов чумных…
…тренькают, тренькают, тренькают, кровотекут.
Беспечен – без печени мой заспиртованный шут.
Раздроблен (для шутки) берцовый травмай, он едет, хромая на всё,
куда фары глядят.
За ним, я за ним, я не шут, я и вовсе…
под ложечкой из нержавейки – стальная пиявка сосёт.
Ах да, мы на том… остановились… на чём?
На транспортном средстве от жизни.
На остановке «Стрихнин».
“хи-хи-хи”
Душевая горжетка гофрёного шланга удушлива, но симпатична.
Из вульвы беременной ванны отходят желтушные воды.
И мыльный пузырь воспарил к потолку, мочевой – поспешает за ним.
Задушевна беседа за душем с тобой, мой друГ.
Мы на чём? На амфитаминах? Колёсах фортуны? Ах да…
но-но-но, драндулет трёхколёсной коляски, вези меня в да’ли Дали’…
II
Безумно. Я зрю в мандрагоровый корень
И слышу, как ползают черви в коленках,
Дрожащих от холода, высоковольтного горя,
Как дышат – дрожат. Мелко-мелко.
Кленовые кости рассохлись, как столик,
На ком остывал переваренный чай,
Что грел их дыханием чёрным, грел боле,
Чем кто бы то ни было. Так, невзначай.
Ну, кроме… я помню. Я помню, как ты…
И тебя. До последней… до первой, до самой...
Хоть память и требует прочный костыль.
Я строю некрополь под черепом – с нами
Внутри.
Змея-позвоночник кусает за копчик.
Мантра гирляндой украсила мысль.
Вселенная скрыта в расплывчатой точке.
Плоть – это я. Плоть – это мы.