Рассказ надо было закончить срочно: редактор обрывал телефон уже не первый день. Но заставить себя засесть за работу не хватало ни сил, ни времени, ни – самое главное: желания. Каждый вечер, откладывая дело на завтра, дотянула я, наконец, до того, что редактор выдвинул ультиматум: «Утром не будет рассказа, считай, что мы с тобой никогда и знакомы не были!» Пришлось садиться за стол и, собрав остатки воли в кулак, попытаться отыскать ещё и изрядно высохшие крошки вдохновения примерно двухмесячной давности. Короче, с полночи я промучилась, пытаясь влить непритязательный сюжетец хоть в какую-нибудь приемлемую форму, но потом организм, возмущённый таким насилием над собой, забастовал. Мысли начали путаться, глаза сами собою закрылись, голова моя упала на стол, придавив собой несколько накарябанных неровным почерком строчек. Я спала, и мне снился сон...
... Чёткие ряды строк надвигались на меня в строгом военном порядке. Всё выверено, всё в меру: смысл, логика, форма были неуязвимы в своей прямолинейной точности.
Но слова молчали. Их стальной вид ничего не будил в сердце, и нужен был удар, чтобы разрушить это спокойное равнодушие. Я знала, я понимала это, но душа спала, и... Да что я могла поделать?! Холод слов сковывал меня, я зачарованно смотрела на длинные шлейфы их змеиных хвостов, вытянувшихся на белом листе бумаги. Всё больше и больше их становилось, прямых, как прутья клетки и таких же непреклонных. Ох, даже дыхание перехватило! Почувствовав себя зажатой со всех сторон, я схватилась за решётку, пытаясь раздвинуть её хоть немного. Но тут ледяной холод обжёг меня, я резко одёрнула руку, размахнулась изо всех сил и, ломая и круша эту тупую окостенелость, ударила кулаком по жёстким немым прутьям. Боль пробила до самого горла. И слова закричали. Восторг, ужас, страсть, любовь, порыв смешались в их таком долгожданном и таком неожиданном вопле. Но в тёмном хаосе его нельзя было разобрать ни слова.
К утру рассказ был готов: смысл, логика, форма выглядели неуязвимо в своей прямолинейной точности. Правда, даже в напечатанном варианте строки казались слегка искривлёнными, как будто кто-то пытался руками раздвинуть прямые и строгие прутья их решётки и вырваться за её чётко ограниченные пределы.