* * *
Он решается.
Светлый, нарядный
и взволнованный, видели б вы,
он сегодня своей ненаглядной
дарит полное сердце любви.
А любимая - словно чужая.
А в глазах у лучистой укор:
- Извините. Я Вас уважаю,
вот и всё!
Вот и весь разговор.
И обратно,
пустой, нелюдимый,
он пустыми дворами идет,
возвращаясь домой,
к нелюбимой.
Нелюбимая
любит и ждет.
КАНАТОХОДЕЦ
Несу я по солнышку в каждом глазу,
чтоб верилось людям из кресел внизу,
что я на канате – как рыба в пруду.
Особенно девушке в третьем ряду.
Она теребит от волненья платок,
дрожит на виске золотой завиток,
она закричит!,
если я упаду,
красивая девушка в третьем ряду.
Она каждый вечер приходит к шести,
увидеть мой номер и тут же уйти.
И я для нее по канату иду,
для девушки, замершей в третьем ряду,
с улыбкой по тонкому льду!
* * *
Расскажи мне сказку о любви.
Я поверю, как ребенок чуду.
Или просто Лёшей назови.
Я уже и этим счастлив буду.
Расскажи мне сказку о любви…
ЭПИЛОГ
Усталое солнце ушло на закат
и ночь заливает заброшенный сад.
А в этом саду позабытом, густом
стоит одинокий таинственный дом.
Не видно следа человечьей ноги.
Летучие мыши смыкают круги,
да мимо забрызганных красным дверей
скользят торопливые тени зверей.
В урочное время восходит луна
над жёлтым пятном углового окна.
За ним безголовый в мерцанье свечи
сидит, охраняя от комнат ключи.
А в полночь, с последним ударом часов,
протяжным, похожим на стон или зов,
тяжелая дверь растворится с трудом,
войдет невидимка в таинственный дом.
Он в доме имеет законную власть.
С поклоном ключи безголовый подаст
и гости войдут из огромных зеркал,
и музыка грянет, приветствуя бал!
А той, что одна лишь ему дорога,
под старые своды не ступит нога.
Не может проклятье отца превозмочь,
безглавого стража любимая дочь.
Но каждую ночь невидимка идет
по блещущим залам
и ищет, и ждет -
под бубны и скрипки, под визг и басы -
пока не ударят протяжно часы.
И тут же на дом упадёт тишина.
Спеша, уведёт невидимку луна.
Один безголовый, в мерцанье свечи,
все будет сидеть, карауля ключи.
Лишь спутники связи, бродяги небес,
глазеют на сад, превратившийся в лес,
да звёзды роняют хрустальную пыль.
Да бродят под кронами
небыль и быль.
* * *
Горевал он, глядя на портретик:
-Полюбил - себе же на беду!
Для нее я буду вечно третьим,
третьим – в восемнадцатом ряду!
А потом,
в кулак зажавший нервы,
приезжал, тихоня и простак.
Для нее он стал однажды первым.
А потом единственным.
Вот так.
* * *
Я сильная баба,
но если ослабну -
в тепле я растаю, увы.
В холодном апреле
меня Вы согрели
и я не забыла. А Вы?
И стала я таять.
А в месяце мае
смеялись мне вслед мужики.
Вы с ними курили
и им говорили,
что были со мною близки.
Не мучайтесь даром.
Ведь я Вам не пара,
друзья Ваши были правы.
Но я не забыла,
как Вас я любила,
а Вы, мой хороший,
а Вы?
БРАСЛЕТ
Карл у Клары украл кораллы…
Негаданное счастье,
в твои пятнадцать лет -
обвил тебе запястье
коралловый браслет.
Ведь Карл,
сквалыга старый,
с болячкой на губе,
украл его у Клары
и подарил тебе.
Служанка ли? Принцесса…
Я был с тобой на «ты»,
гуляка и повеса,
ценитель красоты.
И я, влюблённый ветер,
от горя выл в трубе,
когда тебя он метил,
болячкой на губе!
Когда тебя он выгнал,
себе же на беду,
из печки уголь выпал,
а я его – раздул!
В огне того пожара,
пропал сквалыги след.
В золе сыскала Клара,
разорванный браслет.