2
Пройдет еще, еще, быть может, с месяц –
ты, может быть, забудешь мое имя;
живи же дальше, радуйся и смейся,
как я живу улыбками твоими.
Хочу тебе сказать, на всякий случай,
(чтоб дальше жил, улыбкою хранимый) –
твоя душа хрустальна и ранима:
не обижайся! сжалься! и не мучай!
О, подари же мне последний лучик
своими многозвездными глазами,
чтоб я остолбенел – и замер,
ловя мгновение – последнее из лучших!
Остановись, же, о, лихая конница! –
но колесница лет за мною гонится…
3
Пускай, душа окажется больною;
пускай, мой разум поиграет вдоволь;
пускай, я стану атомной войною,
когда рыдают матери и вдовы;
пускай, я стану бешенной волною
снося дома, сметая небоскребы;
пускай, я буду скорбный дух до гроба,
а нищета, пускай, идет со мною;
пускай, я стану грязною весною;
или насмешкой бесконечно злого;
Пускай, я стану августовским зноем
и больше, пусть не вымолвлю ни слова!
Я лучше буду просто, просто болью,
чем перестану видеться с тобою!
4
Элизабет. Я от ее улыбки
кажусь себе непревзойдимо глуп –
схожу с ума от этих нежно-липких
и восхитительно-прекрасных губ.
Но и Николь безумно дорога мне –
ее глаза забыть я не смогу;
и бесконечно драгоценным камнем
она блестела, лежа на снегу.
Непостоянная и страстная убийца;
И пьет французское. Бордо. Chateau Latour.
О, и не смейте в Ариэль влюбиться –
в ее убийственную красоту!
С тобою рядом меркнут совершенно –
Ведь ты во всем светла и совершенна!