Стёкла мутит, тормоша своей кроной, октябрь,
весь эпителий желтушный стремясь разбазарить.
Шкурное дело собачье – трястись и в дождях
мелко трусить, удивляясь себе несказанно.
Капли с несмелым отливом скользят по губам,
в старом пальто протекают все швы и надрывы,
светится черным древесная их худоба,
зябкая свалянность шерсти в голодных подкрылках.
Восемь, октава, октябрь разыграет сквозь сон
несколько листьев и бросит в лицо их с водою.
Горе, я кашляю, пью свежевыжатый сок
луковый, стойте подальше, подальше, подольше.