***
Передо мной распахивался вечер
переплетеньем запахов и красок
и улицы проваливались внутрь
моих зрачков, и свет сквозил оттуда
расплывчатыми красками асфальта
и отраженных в лужах фонарей.
Я шел, подошвами вминая в лужи блики,
и блики опоясывали ногу
и разбегались мелкими шажками,
чтобы сомкнуться мне наперекор.
И тут я понял: свет на отраженьи –
упруг как мячик, только не сминаем,
и возвращенье серебристых блесток
закономерно, понял я тогда.
И вдруг сравнил: любовь не такова ли?
Когда она под грязным каблуком,
как отраженье дорогого света
на трепетной поверхности души
рассыплется на мизерные блестки
и не погибнет – золотой петлей
вдруг опояшет черную подошву
и тысячи раззолоченных брызг
сомкнутся и задушат голос грязи, -
так верные влюбленные сердца
через гоненья, клевету и горе
пройдут и разобьются на клочки,
но не погибнут – силою любви
они сильны в своем объединеньи…
Как мы с тобой… Как мы… Покуда врозь
идем по двум проторенным дорогам,
что как лучи от одного огня
прямы и никогда не пресекутся.
Все дальше - в ночь. И волен я пока
топтать асфальт, расплескивая лужи,
и занимать обветренные губы
не поцелуями, а сигаретой…
Да будет солнце на моем окне!
И пусть оно запутывается
в застиранных, линялых занавесках,
на книгах пыльных, на моих листах,
исчерканных и вдоль и поперек,
да будет солнце между этих строк!
Пусть обогреет своим дальним светом
доверчивую белизну страниц
и словно в теплом молоке парном
вдруг растворит как сахар эти буквы,
нечаянно рассыпанные в нем,
и мягким и пахучим пусть прольет
его в уста доверчивой печали
моей души…