* * *
Какая долгая зима!
Уж погреб пуст. Подорожает
до будущего урожая
опять картошка. Ждет сума
детей моих. И, как ни врешь,
а посох свой сгибаешь круче,
чтобы удобнее канючить
на пропитанье медный грош.
Какая странная болезнь!
Как будто мертв наполовину,
и сам к себе пришел с повинной
в убийстве, и спешишь залезть
на плаху, шею под топор
вытягиваешь в ожиданьи.
И чем скорее наказанье,
тем справедливей приговор.
Как равнодушие легко,
когда от Бога нет защиты!
И день до вечера просчитан
не воздаяньем, а плевком.
Сотрешь с лица, и жизнь сама
подсказывает вывод скверный:
все преимущество ума -
в его отсутствии наверно.
Какие странности в любви?
Обыденно, обыкновенно
друг другу мы вскрываем вены,
пока в душе не закровит.
В разлад, в разрыв, в разврат навзрыд
бросаемся вниз головою
и числим страстью роковою
зудящий похоти нарыв.
Как целомудренность слаба!
Когда в тревоге и печали
смиренно следуешь словам,
случайно сказанным вначале.
Из ночи в ночь, за разом раз
на этот мир сквозь пальцы глядя,
с тупой пресыщенностью ****и
вкушаешь творческий оргазм.
И жуть предчувствия сладка,
хоть крыльев оперенье редко -
как страх у девочки-кокетки
оволосения лобка -
так прозы стыдная печать
наружу просится истошно:
то хочется прикрыть ладошкой,
то всему свету прокричать!
Но погреб пуст. Легка сума.
И хрупкий посох - мой попутчик.
Он путь, как суть, находит чутче,
чем сам хозяин.
Снег. Зима.
Дорога. Сумерки. Вокзал.
А на панели - Божья Матерь...
Скажи мне, не на эту ль паперть
Твой Сын дорогу указал?
Ответь безбожнику с клюкой:
отсюда ль греховодным чтивом
предвосхищать велеречиво
всю жизнь с протянутой рукой?
И вновь испытывать раба
в его неверии убогом?..
Какая дальняя дорога!
Какая скучная судьба!..
1994г