Вся эта нежность, весь этот алес
вдруг расцветает постыдно красным,
что мы однажды уже встречались…
/но позабыли, как было классно/
Всё больше стенок, окошек реже…
Дверей и вовсе…. и объективно -
мы как-то ходим к одним и тем же,
с одним и тем же… и так противно…
От тона чая, от круга блюдца,
копытца славы, плевка жаргона,
от святотатца и миролюбца,
от звёзд, к которым не дотянуться
и не ввинтить их в свои погоны…
-
И мамин пинчер…
И твой да Винчи…
На что завинчен, то и осталось…
Душа и тело в стабильном клинче,
пока таблетка не рассосалась.
-
А солнце, думаешь - вечно бьётся
в пододеяльника светлый ромбик?!
Да оторвётся и понесётся -
по синей вене небес, как тромбик.
И станет страшно… на дне субботы,
такой родной, выходной голубы,
когда во сне тебе снится что ты
во рту катаешь свои же зубы…
/крови немного на подбородке/
Звоню своим там – «никто не умер?!»
Всё это мелочи… сор… щепотки…
детали…
звенья…
и ужас –
в сумме.