ей везет по-черному, и она
живет так, будто никому ничего не должна.
в улыбку запрятав небо, вплетает в волосы стружку огня,
в сердце - новые мысли каждые два-три дня.
безрассудной и равнодушной глядит в прохожих,
осточертевших ее внутреннему бездорожью.
потому, может, водки в ней больше чем крови.
потому смех простуженный. морщится и хмурит брови.
она дышит
хлопьями снега, дымом костров и папирос.
она знает не понаслышке,
каково, когда вместо ребенка внутри мороз.
и когда рядом кто-то храпит очередной и без имени,
а с утра в отражении темнота в белых разводах и красных линиях,
инеем
не сосчитанных чужих губ проштампованы руки и груди,
по ушам шины, шпильки, черно-белые дни и бесцветные люди…
хотя, конечно, в масштабах конца света жить она будет.
и все не так уж страшно. вдох - выныривает. выдох - ныряет.
ржавыми каплями нервный дым тишину разъедает.
утро льет молоко улицам и домам за шкирку.
на сегодня – помыться, поспать и большая стирка.
все терпимо. вот только на сто миллионов лет обречена
нежеланной быть гостьей в ЕГО разноцветных снах.