Если бы я умел рисовать, я нарисовал бы птицу.
Такую сказочную чёрно-белую птицу с большими-большими глазами.
И как она скачет по комнате, размахивая крылами,
Ритмы стихов распевает и в кресло опять садится.
У этой птицы были бы длинные мягкие перья,
И голос, похожий на рокот города или моря,
И длинные-длинные пальцы в серебряном тонком узоре,
И я бы слушал её весь вечер, и ей бесконечно верил.
Но нет у меня такой птицы. А есть - попугай свиристящий.
Он верещит так же, как китайцы наверху дрелью.
Они продают дырки. Уже тысяч пять, наверное,
Продали их на вынос. Китайцы - они работящи.
Но зато, когда лунный зайчик соскочит мне на ресницы,
Или ветер с балкона внезапно в окно стучится,
То что-то каааак стукнет под сердцем. И сразу же вдруг приснится:
Ты-дыщь - пропали китайцы! Бы-дыщь - в кресле сидит птица!