Однажды я видел, как солнце ушло, не простившись,
Упало за кромку пустынного, гулкого неба.
Тогда я побрёл по мосту паутинному слепо,
Он был не достроен, а я поднимался всё выше.
Остывший узорчатый сумрак, свинцовые нити,
И жирный паук чью-то кровь жадно пенил слюною.
И рухнул, и стих ускользающий крик за спиною –
И я обернулся и тени своей не увидел.
А путь мой петлял, и скользил, и сужался кругами,
Но где-то – там ждал восьмииглый – он был не достроен.
И слёзы небесные капали каменным гноем –
Ловил их изрытыми крошевом трещин глазами.
Он видел… и плакал… не в праве, не в силах забыться.
И роз лепестки белоснежно летели… летели…
(И принял распятье и я в этой мёртвой метели)
И нежно ложились в сырые, пустые глазницы…
Темна темень бездны, но неба безлунного столь же
Темна пустота – и за гранью фарфоровых масок
Мы были похожи, юнец и старик седовласый:
Он сам на себя, ну а я на Него даже больше.
2009